такое явление, как «женщина», в двадцать лет?! А дальше, простите, что делать? Чем в этой
длинной жизни заниматься ещё? Уже не жить? Уже хватит? А может быть, это разочарование не от
пресыщения, а от опытности? От всё большей изощрённости вкуса? От понимания, что сильно
развитые женские формы не гарантируют страстность? Ведь тут, более того, наблюдается даже
нечто обратное – чем более женщина сексуальна внешне, тем меньше в ней страсти и огня. Как
будто её страсть растрачивается через саму внешнюю сексуальность. И напротив, внешне
неприметная женщина (серенькая мышка) может оказаться настоящей бомбой. Ну как тут не
сделать вывод, что крутые женские формы – это чаще всего обманка, излишность?
Так это или не так, но дух любовных приключений становится дряблым и вроде как
необязательным. Куда спокойней видеться с несколькими, особенно сильно привязавшимися
женщинами, установив некий распорядок встреч. Плотское удовлетворение есть, и ладно. Понятно,
что всё это неправильно. Понятно, что надо спасаться. И способ известен. Спасение твоё в такой
женщине, как Люба. Или ей ещё не время? Хотя почему не время? Да потому, что хоть душевной
грязи в установившейся жизни больше, чем надо («хорошо, что я вижу это сам»), из неё всё же не
хочется вылезать. Затянуло. Кажется, до нового витка духовного, до потребности любви нужно
снова дозреть. Только как дозреть на такой почве?
– А зачем вы хотите со мной познакомиться? – спрашивает его одна из очередных женщин,
мимо которой он просто не может пройти. – Для коллекции?
– Ну зачем же? – сбившись от такого точного, но банального попадания бормочет Роман. – Не
для коллекции, а для общения. Может быть, мы с вами подружимся. И вообще… Дайте вашу сумку,
я помогу.
Женщина удивлённо вскидывает брови и разжимает руку, отпуская сумку.
– Если вы не ищете лёгкого знакомства, – наставительно произносит она, – то надо быть очень
наивным, надеясь вот так на улице, в толпе, встретить единственного человека. Единственные не
находятся так просто. Это слишком несопоставимо: единственный и случайный…
Пожалуй, в её рассуждениях что-то есть. Но сейчас важней другое. Они ведь наверняка идут к
её дому и где-то обязательно остановятся: за квартал от дома, у подъезда или у дверей квартиры.
51
Этот момент нельзя проиграть. Окидывая женщину взглядом, Роман невольно пытается
представить эту, пока ещё незнакомку, без одежды, без этой красиво вязаной, наверное,
собственными руками, шапочки. Всё-таки как мило, когда у женщины есть вещи, сделанные её
руками. Это придаёт им особое обаяние.
Незнакомка продолжает воспитывать, он во всём соглашается с ней, словно не слыша
наставлений. Пройдя по улице Ленина, они сворачивают под арку во двор, потом так же резко под
очередным прямым углом в подъезд и поднимаются по лестнице. У дверей останавливаются, но
лишь для того, чтобы она, продолжая рассуждать, отыскала в сумочке ключ. То ли она не замечает
спутника, то ли не помнит, что идёт с чужим, пока что без имени, человеком. Кажется, ей и самой
удивительно всё, что происходит вопреки её установкам, правильным речам и чёткой логике.
В квартире женщина, скинув пальто, оказывается в дорогом светлом платье. Прихожая отделана
под раскалённую красную кожу – всюду приметы полноценного семейного гнезда. Замужних
женщин Роман избегает принципиально, но не из-за каких-то страхов, а из-за сочувствия к
собратьям (не надо во всём уподобляться Костику). И потом: глупо лезь к занятым, когда полно
