Подобные гипотезы можно выдвинуть и применительно к коду таблицы 2. Нетрудно видеть, что в нем две первые буквы образуют безызбыточный дублетный код. Подобие триплетного кода можно образовать из него, допустив перекрытие 4-кодонов: последнее основание предыдущего кодона является первым для последующего. Это вызывает корреляцию двух соседних аминокислот белков, но при этом можно сохранить корректирующие свойства кода и укоротить геном на четверть.
У низших форм жизни (бактерии, вирусы) размножение особей практически сводится к копированию генетических текстов. Сегодня почти общепринято, что генетический код эукариот возник в результате длительной эволюции простейших РНК молекул рибозим и, до появления современной ДНК-версии жизни, существовала РНК-версия. От нее остались РНК-вирусы и некоторые бактерии, генетический код которых построен на молекулах РНК, а не ДНК. Эти организмы находятся на грани живого и неживого. Они способны к размножению путем прямого создания своих копий (репликации). Это позволило британскому биологу Р. Докинзу сделать изящную попытку обойти вопрос о границе между живым и не живым и тем самым объяснить происхождение жизни как непрерывный и естественный процесс. В книге [10] он формулирует ее так:
«…В какой-то момент случайно образовалась замечательная молекула. Мы назовем ее репликатором. Это не обязательно была самая большая или самая сложная из всех существовавших тогда молекул, но она обладала необыкновенным свойством – способностью создавать копии самой себя».
«…прийти к определению того, что следует считать живым, удивительно просто: любой стабильный во времени репликатор является формой жизни».
«… история молекул-репликаторов, возможно, протекала примерно так, как я это описываю, независимо от того, будем ли мы называть их “живыми”. Причина извечных мучений человечества заключается в неспособности слишком многих из нас понять, что слова – это лишь орудия, существующие для того, чтобы ими пользоваться, и что если в словаре имеется такое слово, как “живой”, то из этого вовсе не следует, что оно обозначает нечто определенное».
Здесь все логически непротиворечиво (особенно с позиций диалектического материализма), с чем вынуждены соглашаться и многие критики. Но большинство ученых не готово отказаться от рассмотрения вопроса о границе между живым и не живым. В книге В.Е. Кунина [3] предлагается такое уточнение:
«Это отличает биологические репликаторы с их «неограниченной наследуемостью» от репликаторов с «ограниченной наследуемостью», таких как кристаллы или ряд химических циклов, которые реплицируются, но не передают накопленные дефекты последующим поколениям. Упрощенно говоря, разница в том, что в нуклеиновых кислотах замена одного нуклеотида на другой влияет только на передаваемую информацию, а не на физические или химические свойства носителя информации (во всяком случае, не значительно), как в случае небиологических систем».
Определенная таким образом граница все еще весьма расплывчата. При «размножении» кристаллов дислокации в них (аналог генетических мутаций) все-таки наследуются!? Следует ли считать самовоспроизводящиеся машины живыми, если в их программы будут проникать «мутации» из-за ограниченной надежности их носителя? А вот отмеченное абстрагирование передаваемой информации от ее материального носителя, представляется ключевым. По отношению энтропии это можно выразить таким образом: термодинамическая энтропия переходит в энтропию информационную. Напрашивается еще одно уточнение:
