– Ведь это все еще наш старина «Джузеппе», верно? Или уже его младший брат?
– «Джузеппе», он самый. Только уже не гоняется. Я выкупил его у фирмы. Он теперь на покое.
– Как и я.
Клерфэ вскинул глаза:
– Ты-то не на покое. Ты в отпуске.
– Уже целый год! Какой там, к черту, отпуск! Но пошли же! Такую встречу – и не отметить? Что ты пьешь? По-прежнему водку?
Клерфэ кивнул:
– А у вас что – и водку подают?
– Гостям – все что угодно. У нас тут все по-современному.
– Похоже на то. С виду вообще отель как отель.
– Это тоже входит в курс лечения. Новомодная теория. Мы как бы не пациенты, а просто на курорте. Слова «болезнь» и «смерть» вообще под запретом. Их как бы и не существует вовсе. Прикладная психология. Якобы очень укрепляет моральный дух; хотя люди все равно мрут. А в Монте-Карло зачем? В ралли участвовал?
– Ну да. Ты что, про спорт даже не читаешь?
Хольман на миг смутился:
– Сначала читал. А потом бросил. Идиотство, да?
– Да нет, разумно. Еще начитаешься, когда снова ездить начнешь.
– Ну да, – хмыкнул Хольман. – Когда снова ездить начну. Когда сорву самый большой куш в лотерею. С кем ты на ралли-то ехал?
– С Торриани.
Они уже подходили к подъезду. Склоны вокруг окрасились багрянцем заката. Лыжники черными запятыми проносились по розовым сугробам.
– Красиво тут у вас, – заметил Клерфэ.
– Ага, красивенькая тюряга.
Клерфэ промолчал. Он видывал совсем другие тюряги.
– Ты теперь постоянно с Торриани ездишь? – спросил Хольман.
– Да нет. То с одним, то с другим. Тебя жду.
Это была неправда. Вот уже полгода на всех гонках у него напарником был Торриани. Но раз уж Хольман не следит больше за спортивными новостями, ложь сорвалась с языка сама собой.
И подействовала на Хольмана не хуже выпивки. На лбу у него внезапно выступили бисеринки пота.
– Что-нибудь словил на ралли? – спросил он.
– Да нет. Поздновато пришли.
– Откуда ехали?
– Из Вены. Идиотская затея. Каждый советский патруль нас останавливал. Как будто мы самого Сталина похитили или динамит везем. Да я и не собирался выигрывать, только новую машину обкатать. Ну и дороги у них там, в советской зоне, скажу я тебе! Каменный век.
Хольман рассмеялся:
– Отомстил-таки советский Джузеппе2 своему тезке! А до того – где еще гонялся?
Клерфэ предостерегающе вскинул руку:
– Давай лучше выпьем. И сделай одолжение, хотя бы в первые дни, ради меня, будем говорить о чем угодно, только не о гонках и не о машинах.
– Клерфэ, старина! О чем же еще?
– Только в первые дни.
– Да что с тобой? В чем дело?
– Ни в чем. Просто устал. Хочу отдохнуть и хотя бы несколько дней ничего не слышать об этом безумии, когда живых людей засовывают в жестяные таратайки и заставляют мчаться наперегонки. Да ты и сам знаешь.
– Знаю, конечно, – отозвался Хольман. – И все-таки в чем дело? Что случилось?
– Да ничего, – с раздражением отмахнулся Клерфэ. – Обычные суеверия, как у всех. Мой контракт истекает, а его все еще не продлили. Боюсь беду накликать. Вот и все.
– Клерфэ, не крути, скажи прямо: кто разбился?
– Феррер. В этой дурацкой, игрушечной гонке на побережье.
– Насмерть?
– Пока что нет. Но ему уже ампутировали ногу. А эта сумасшедшая дура, что таскается за ним повсюду, эта самозванка-баронесса, отказывается даже его навестить. Засела в казино и ревет. Ей, видите ли, не нужен калека. Все, мне срочно надо выпить. Мой последний коньяк выхлебал алкаш на снегоуборщике. Но даже он куда благоразумнее нас: его бульдозер больше пяти километров в час не дает.
