– У меня к тебе просьба. – Я не стал ходить вокруг да около. – Представь меня надежному продавцу оружия.
Дилер посмотрел на меня внимательно:
– Тебе это действительно нужно?
– Да, появились проблемы…
Он тут же позвонил кому-то: «…да… да… человек надежный». Повернулся ко мне:
– Что ты хотел бы?
– «Макаров». Чистый, не засвеченный.
Я просто хорошо знал этот пистолет – в институте на военной подготовке мы стреляли именно из «макарова». Договорились встретиться в Нескучном саду.
Продавец действительно принес пару пистолетов и сказал, что они прямо со склада, номера спилены. Пистолеты выглядели новыми. Я взял один из них, заплатил не торгуясь пятьсот долларов и получил в придачу пачку патронов. Продавец сказал, что стволы пристреляны, проблем не должно быть, а если что не так, то его можно найти через моего приятеля. На этом и расстались. В воскресенье я проверил ствол в лесу около Перловки. Все было нормально, и я перестал волноваться.
В понедельник история повторилась. Опять парнишка пытался «вести» меня. Я ему это легко позволил, но затянул наши странствования: зашел в кафе, посидел там не менее сорока минут и поводил его еще с полчаса по Москве, пока не завел в глухое место возле Патриарших (или они сейчас Пионерские?) прудов. Там я прислонился к глухой стенке и стал ждать. У парня было безвыходное положение: он не мог исчезнуть, так как это означало бы полное поражение, но и не знал, чего нужно бояться ему. Он просто растерялся, демонстративно вытащил нож и стал подходить ближе. Я ему сказал:
– Не дури, не слушайся идиота, который послал тебя на убой.
Но малый продолжал медленно подходить ко мне. Я выхватил из-за ремня пистолет и почти не целясь выстрелил ему в левую ногу. Стреляю я неплохо: в институте никогда не выбивал меньше чем двадцать восемь с трех выстрелов, поэтому пуля задела мякоть, не причинив особенного вреда. Однако вид нацеленного оружия, боль в ноге и неожиданность произвели на парня слишком сильное впечатление. Он заорал:
– Не стреляй, я больше не буду.
И расплакался. Я подошел к нему поближе, целясь прямо в переносицу и сказал:
– Передай своему говнюку, что если он еще раз подойдет ко мне или подошлет кого-то, то я отстрелю ему яйца.
Потом развернулся и пошел, не оглядываясь к станции метро Маяковская. Больше они меня не тревожили. «Макаров» я тщательно протер и спрятал в лесу, около Перловки.
Все это хорошо, но дилер, которого я «кинул», совершенно другой закваски. Я знал точно, что с ним теперь лучше долго не контактировать.
Я не поехал сразу в Житомир, нужно было еще заехать в Ленинград. Теперь он вроде бы снова называется Петербургом. Непривычно.
В дверях меня встретил Володя. Не отходя в сторону, он хмуро заявил, что мамы нет дома и придет она не скоро. Казалось, что он не жаждет пускать меня в квартиру.
– Что же ты меня не пускаешь? Никого нет дома?
– Да нет, дедушка дома.
– Ну дай мне пройти, мне нужно поговорить с ним.
Володя, продолжая хмуриться, отступил немного, давая мне дорогу. Мальчики почти всегда защищают маму, если родители разошлись. Володя уже большой, у нас с ним давно не ладится – он считает меня виновным в распаде семьи. Наверное, он по-своему прав, но ведь и я тоже имею право на собственную жизнь. В коридор вышел Петр Афанасьевич.
– Миша, здравствуй, какими судьбами? Что же ты не проходишь?
– Да вот, с Владимиром разговариваем.
