Дождь ненадолго заставил джиннов замолчать. Эти огненные ублюдки ненавидят воду. Но призраки обеспокоены – им приходится дольше обыкновенного оставаться в Землях Ожидания, потому что я не успеваю их провожать. Меня преследует предупреждение Шэвы.
«Если ты не переправишь духов достаточно быстро, это будет твой конец как Ловца Душ! И конец мира людей, каким ты его знаешь».
Маут снова тянет меня, но я заставляю себя игнорировать его. Вслед за кеханни я пробираюсь между рядами кибиток к той, что стоит немного в стороне от прочих. Ее черные покровы резко контрастируют с цветными украшениями остальных кибиток.
Это жилище факира, члена племени, обязанность которого – готовить тела к погребению.
Я смахиваю с лица капли дождя. Кеханни стучит в деревянную дверцу кибитки.
– При всем моем уважении к твоему племени… – говорю я. – Мне нужно поговорить с тобой, а не с…
– Я – хранительница историй живых. А истории мертвых знает только факир.
Задняя дверца кибитки открывается. За ней стоит девушка лет шестнадцати. При виде меня ее глаза расширяются, она кусает нижнюю губу. Руки взлетают к волосам – кудрявым, рыжевато-русым. Ее веснушчатая кожа светлее, чем у Мамы, но темнее моей; по рукам взбегают синие линии татуировок – какой-то геометрический узор, напоминающий черепа.
Чем-то – может быть, неуверенной позой – она напоминает мне Лайю, и по телу пробегает болезненная волна желания. Я осознаю, что застыл у двери, как громом пораженный. Стряхнув оцепенение, я вслед за кеханни поднимаюсь в кибитку, изнутри ярко освещенную цветными светильниками кочевников. Полка вдоль стены уставлена флаконами с какими-то жидкостями, в воздухе стоит сильный запах чего-то вяжущего.
– Это Аубарит, – представляет девушку кеханни. – Наша новая факира. Она пока… учится, – кеханни чуть улыбается краями губ. Неудивительно, что она согласилась помочь мне. Кеханни попросту решила перекинуть меня девчонке, от которой вряд ли можно дождаться помощи. – Она справится с твоим делом.
После этих слов сказительница выходит и закрывает за собой дверь, оставляя нас с Аубарит смотреть друг на друга с некоторой неловкостью.
– Ты очень молода, – вырывается у меня. – Наш факир, в клане Саиф, был стар, как древние холмы.
– Не бойся, бхаи. – Аубарит с почтением произносит это слово, обращаясь ко мне, как к брату. Дрожащий голос выдает ее волнение. Я тут же раскаиваюсь, что упомянул о ее юном возрасте. – Я полностью обучена Таинствам. Ты явился из Леса, Элиас Витуриус. Из земель Бани аль-Маут. Это она послала тебя нам на помощь?
Аубарит и впрямь только что упомянула Маута?
– Откуда тебе известно слово «Маут»? Кого ты называешь «она»? Шэву?
– Астага! – вырывается у Аубарит обережное слово против дурного глаза. – Мы не называем ее по имени, бхаи! Бани аль-Маут священна. Избранница Смерти. Ловец Душ. Страж Врат. Священная тайна ее существования известна только факирам и их ученикам. Я бы никогда не упомянула о ней при тебе, не явись ты сам из Йага аль-Маут.
«Из земель Маута».
– Шэ… то есть Бани аль-Маут, – мне очень больно об этом говорить. – Она… мертва. Я ее преемник. Я учился у нее, когда…
Аубарит так быстро падает передо мной на пол, что я пугаюсь – вдруг ее хватил сердечный приступ.
– О, Бану аль-Маут, прошу твоего прощения, – я замечаю, как она меняет форму титула с женской на мужскую, значит, с ней все в порядке. Она простирается передо мной в знак почтения. – Я не могла знать.
