– Прошу прощения, сэр! Высокоразвитые люди не должны сторонится друг друга. Но в это время и в этом обществе нас некому представить друг другу, а потом, я отношусь к предрассудкам, как к предрассудкам. Так что предлагаю вычеркнуть некоторые условности. Разрешите представится – Артур Уинстон Леонард Смит. Корреспондент «Дейли график».
– Леонид Александрович Фирсанов! Из коммерсантов, – на английском представился новоиспечённый корреспондент. Поскольку душой и сердцем он был на стороне буров, то решил во избежание ненужных неприятностей не сообщать англичанину об истинной цели своей поездки. Мало ли что! Но как известно: бережёного Бог бережёт.
– О! У вас прекрасный английский, с хорошим лондонским произношением. Вы с острова?
– Нет, я из России. Из Санкт-Петербурга.
– О! По слухам, красивейший город. Говорят, там изумительная ограда Летнего сада. Увидев её с воды, какой-то философ заявил, что остальное смотреть не стоит, самое красивое он уже видел.
– Это не слухи, это чистая правда, сэр. Но, кто это сказал, к сожалению, не знаю.
– А я грешным делом предположил, что вы из обслуги. Но, слава богу, вовремя разобрался. Прошу разделить мою скромную трапезу.
– Простите, но некоторое время я должен просто подвигаться. Если вас не смутит это моё поведение, то я позже к вам присоединюсь.
– Я почти всю жизнь провёл в седле, – при этом упоминании Артур почему-то слегка фыркнул, – поэтому не люблю стоять, сажусь при первой возможности, но с ещё большей охотой – ложусь, когда предоставляется такая возможность. Удивительное утро.
– Согласен, – то удаляясь, то приближаясь, ответил Лёня. – Это редкая возможность поразмышлять, созерцая максимально аскетичную красоту природы. Три элемента: небо, облака и вода.
– «Максимально аскетичная красота», – пробуя слова на вкус, прогнусавил англичанин. – Красивое сочетание. Позволите мне его использовать в своих записях.
– Буду только рад, – щедро угостил корреспондент корреспондента.
– А горизонт?
– Что горизонт? – не понял Фирсанов.
– Вы сказали, что три элемента, а горизонт – четвёртый.
– Конец одного и начало другого, всего лишь связующее звено, оно принадлежит обоим и не может существовать отдельно, хотя и не лишено особого мистического смыла.
– И не возражайте мне! Но вы пишете, молодой человек! У вас слишком образная речь и набита рука на эффектные формулировки.
– Под давлением неоспоримых фактов, вынужден признать – пишу, – полушутя сознался Фирсанов, – но кто ж не занимается этим в молодости? Пройдёт она, пройдёт и тяга к перу и бумаге.
– Не всегда и не со всеми. Я, например, набивал руку в письмах к матери, когда был на Кубе, в Индии и Судане. Сейчас снова в дороге. Африка ждёт. У вас какая-то необычная гимнастика. Замечаю в ней мотивы любимой мной Индии. Да и мышечный каркас у вас не силового профиля.
– Эти упражнения для гибкости, – ответил Леонид и поразился специфичной наблюдательности Уинстона.
– И охота вам заниматься тем, что не имеет прямого практического воплощения?
– Вот тут я с вами не соглашусь! – воскликнул Леонид.
В два шага он оказался у тонкого бортика, ограждающего палубу, встал на руки, сделал несколько «шагов» вдоль, а затем, зажав неширокие перила, сильно откинул тело в сторону воды. Слабый женский вскрик прервал демонстрацию силы. Кто-то из ранних пташек всё-таки выпорхнул на «волю». Леонид мгновенно оказался за столиком англичанина и даже развалился с невинным видом.
