– Поедешь в Полоцк, отдашь Всеславу грамоту, – бесцветные губы Судислава шевелились, исторгая едва слышный шёпот. – Сам останешься у него на службе… если заможешь. С тем и всё… если в Киеве ещё когда будешь, приди на могилу, помяни, как положено…
В глазах Судислава плыл туман, лицо Колюты двоилось, троилось и расплывалось, за ним ясно протаивало в тумане окно, в которое уже смотрели из неведомого мира, из Нави лица братьев – Святополка, Борислава, Изяслава…
Они ждали.
А за их спинами уже распахивались золотые ворота вырия – Дажьбог-Солнце тоже ждал своего незадачливого и неудачливого потомка.
– Иду… – прошептал неслышно князь и смежил глаза.
Колюта ещё несколько мгновений непонятно смотрел на ставшее вдруг невероятно худым и спокойным лицо господина, потом земно поклонился, подхватил со стола драгоценное бересто и выскочил за дверь.
4. Червонная Русь. Волынь. Река Стырь.
Лето 1063 года, изок
Огнищанин Чапура народу повидал на своём веку немало. Бывали в его доме и гуртовщики-скотогоны, и калики, и вои… и даже тати.
В обычное время усадьба пустовала – изредка заглянет какой-нибудь путник, раз в седмицу-то – и то благо. А к исходу лета, как нагуляет скот мясо на привольных пастбищах, так тут Чапуре и прибыль, на которую после можно весь год прожить – кто бы куда скот ни гнал на Червонной Руси, Русской земле да Волыни, так мало кто мимо Чапуриного огнища пройдёт. Переночуют гуртовщики, поснидают… да глядишь, барана или телёнка и оставят.
Сейчас, в самом начале лета, время было глухое. Свободное от работ – огнище спалено, распахано, рожь посеяна, до сенокоса ещё далеко.
Чапуре было скучно.
И когда за окном зафыркали кони, донёсся топот копыт, огнищанин невольно оживился – даже лень куда-то вмиг сгинула.
Чапура вышел на крыльцо – иного гостя и на воле не грех встретить, глядишь, и зачтёт Велес Исток Дорог такое вежество. Огнищанин вышел на крыльцо и остановился, опершись локтями на высокие перила.
Кто это к нему пожаловал?
Пятеро, весело переговариваясь, навязывали коней к коновязи. По обличью – вои и вои: бритые головы с чупрунами, длинные усы, мечи, плащи, высокие сапоги. Четверо в стегачах и набивных шеломах, один – без доспехов, молодой и по виду главный.
– Поздорову, хозяин, – бросил он. Густые брови сошлись над переносьем, зелёные глаза глянули нетерпеливо и сумрачно. Где-то Чапура его уже видел, но вот вспомнить не мог. – Овёс есть ли?
– Как не быть – отозвался огнищанин степенно. – Ты в горницу пожалуй, а мои люди сами коней приберут и накормят.
– Негоже вою коня на чужих людей бросать, – возразил молодой немедля. – Ты укажи, где овёс взять, а уж покормим коней мы сами. Да и конюшню отвори. Мы и ночевать у тебя будем, если место есть, вестимо.
– Вестимо, – Чапура оборотился и крикнул. – Колот!
Из конюшни выглянул сонный закуп. Вои невольно расхохотались, глядя на приставшие к помятому лицу и торчащие из вздыбленных и перепутанных волос былки сена.
– Захребетник твой? – всё так же сумрачно спросил молодой, который один не смеялся.
– Ну, – подтвердил Чапура. – Лодырь, каких мало.
– Чего надо-то, хозяин? – сипло спросил парень, всё ещё оторопело моргая.
– Укажи путникам, где у нас овёс. Да коней обиходить помоги.
– Спаси бог тебя, хозяин, – чуть наклонил голову молодой. И в этот миг Чапура его узнал. Нечасто доводилось до сего дня бывать огнищанину в стольном городе волынской земли, а всё же бывало. Да и как не признать господина, которому служишь?
