– Отчего? – Всеслав усмехнулся. – Я эту чашу сам сделал – когда литовского князя в поединке убил. Мне тогда лет двадцать было ещё…
Ростислав почувствовал, что оторопь переходит в откровенный страх – правду, выходит, говорят про полоцкого князя.
– Ты… ты как можешь?
– А почему нет? – Всеслав чуть приподнял брови, плеснул из чаши в огонь в очаге, что-то негромко сказал – волынский князь не расслышал, что именно. И почти тут же над избой грянуло – до того гром неразборчиво рокотал где-то вдалеке. Всеслав довольно покосился в сторону узкого волокового окошка, глотнул из чаши и сел к столу. – Храбрость врага переходит в меня и моих детей. Так говорили наши с тобой предки, Ростиславе Владимирич.
– Да когда же это было… – растерянно бросил Ростислав и тоже отпил из своей чаши – рука заметно подрагивала.
– Не так уж и давно, – полоцкий князь усмехнулся.
– Ты хочешь воротить?.. – Ростислав не договорил, – и так понятно, ЧТО воротить.
– Если воля Перуна да Велеса на то будет, – голос Всеслава вдруг изменился – казалось, что вместо него говорит кто-то другой. Кто-то СОВСЕМ другой. На миг показалось. Кто огромный и очень сильный… не по-человечески сильный. – Хотя бы пока только в кривской земле.
А на сеновале, где приютились полоцкие и волынские вои, говорят про своё.
– А храбёр твой князь, что сам-третий сюда прискакал, – задумчиво говорили полочанам, Витко и рыжему Несмеяну волыняне. – Не по-княжьи.
И не понять было – осуждают или хвалят.
Луна шарила тонкими лучиками по лицам воев, пробиваясь сквозь дыры в соломенной кровле. Гроза ворчала где-то неподалёку, словно примеряясь. Большая часть волынян уже спала, и только двое всё ещё донимали полочан расспросами. Спал и единственный Всеславль гридень – Колюта, предоставив воям отвечать на расспросы волынян.
– Ваш тоже не промах, – возразил Несмеян, натягивая на плечо плащ. Повозился, устраиваясь поудобнее. – Слышал я кое-чего о нём. Да и так… не боится один с малой дружиной вне города жить…
– Тут не то, – отверг седоусый Славята, старшой Ростиславлей дружины. В его словах ясно слышался новогородский выговор, как бы даже и не кривский – в дружине Ростислава было много отцовых воев, из Новгорода, Ладоги, Руссы, Плескова. – Известно, Ростислав Владимирич не робкого десятка, не то б мы ему и не служили. Но Всеслав Брячиславич всё же в чужой земле. Потому и дивимся, что вас с ним трое всего.
– Больше народу – дольше ехать, – кривич поёжился – одежда сохла плохо. – Мы и так припоздали. Нечисть в лесу так и хороводится нынче что-то… не к добру. Ну да с нашим Брячиславичем ни одна нечисть не возьмёт…
– А сколько дней вы сюда ехали? – Славята прищурился – видно было даже в полутьме.
– Пять.
– Чего?! – второй волынянин даже привстал, тряхнув чупруном. – Как это – пять?! Из Полоцка сюда – за пять дней?!
– Конечно, водой было бы легче, – пожал плечами Витко. – Да только дольше… А мы о-дву-конь и – напрямик, через пущи.
– Врёшь, – уже спокойно сказал волынянин, снова ложась. – Ни за что напрямик из Полоцка сюда не проехать в пять дней, даже о-дву-конь. Какие там у вас в пущах дороги? Там же болота одни да буреломы. Заплутаешь, коням ноги побъёшь, а потом их волки сожрут… или сами сдохнут, от бескормицы…
– Ай бывал у нас? – весело сощурился Несмеян.
– Доводилось, – буркнул тот в ответ.
– Чего дивишься, Корнило? – усмехнулся Славята. – Это нам с тобой не меньше двух седмиц надо. А то же князь Всеслав! Небось сам волком оборотился, да и воев тоже обернул. Вот и домчали вмиг…
