Жук в янтаре - страница 22

– Как поедем, быстро, или помедленнее? – Спросил Ош, чуть повернувшись.

– Быстро, конечно! – Воскликнула Анна. – Как можно быстрее!

– Чудные. – Пожал плечами мероканец. – В горах-то?..

Двигаясь на магнитной подушке, их машина не зависела от рельефа местности, и мчалась с одинаковой скоростью и в гору, и с неё. Особого вмешательства в управление она не требовала, поэтому Ош с Анной могли всласть любоваться видами и обмениваться впечатлениями.

Мраморные горы тянулись по всему побережью на востоке материка Г’явайлы, и лишь далеко на севере сворачивали на запад, снижаясь в плато, обрывающееся отвесными утёсами над Великими Равнинами. Снег даже на самых высоких вершинах появлялся не чаще, чем раз в десять лет; со стороны моря склоны гор до самых вершин поросли зеленью, с обратной же стороны были поразнообразнее: каменистые пустоши, ущелья, плато и альпийские луга… В лесах скрывались так поразившие Анну руины. Ош объяснял: эти руины – останки городов, подобные которым были на Мераке и Гароде, есть на Кинтане и Барде, на Савале, нет их только на Шхаре и Раббе. Самые древние были на Мераке, самые молодые – им не более шестисот лет, – есть на Савале. Никто так и не смог выяснить, что за народ строил эти города, куда он делся и почему. Нет ни рисунков, ни останков, ни каких-то иных следов и свидетельств, кроме самих руин.

– Они обычно располагаются в недоступных местах, в джунглях, горах, иногда на совершенно неприступных скалах. Я не удивлюсь, если и на твоей планете есть что-то подобное.

– Наблюдатели. – Сказала Анна.

– Ты будешь смеяться, но эта версия признана в научном мире самой конструктивной. Считается, что это строили Ур. Наблюдали за своими подопечными какое-то время, убеждались, что всё в порядке, и улетали. Впрочем, это не доказано.

– Как ты думаешь, где сейчас Ив?

– В гиперпространстве, Анна. Это слишком абстрактное понятие. Сложно указать пальцем.

Она засмеялась немного нервно.

– Прости. Я внимательно тебя слушаю, просто мне иногда становится невыносимо. Хочется произнести вслух его имя, и услышать, как ты говоришь о нём.

– Да пожалуйста. – Покладисто кивнул Ош. – Сколько хочешь, и когда хочешь. Кто я такой, чтобы осуждать твои невинные капризы?

– Очень красиво. И кажется, на Земле тоже есть города, которые когда-то покинули все жители, не оставив о себе ни какой памяти. Впрочем, я могу и ошибаться, я зоолог, не историк.

– Как зоолог, ты будешь просто в восторге, когда мы будем проезжать Великие Равнины, я тебе обещаю. Впрочем, и в джунглях ничего себе обстановка. На мой вкус здесь всего через чур; мы, кинтаниане, восстанавливаем природу своей планеты до сих пор, и она у нас ручная, аккуратная, очень однородная. Высшие виды восстанавливаются медленно, некоторые совсем не желают этого делать. Но мы привыкли, и нам нравится. Буйство кортианской фауны нас пугает.

– А меня – восхищает. Честно!

Ближайшие руины лежали прямо под монорельсом, на склоне горы, и, проезжая над ними, Анна увидела обломки мостов, странные выпуклые купола, арки и колонны. Ступени храмов показались ей слишком высокими для человеческих ног, но она могла и ошибиться, всё промелькнуло так быстро, оставив образ нереальной, печальной и тревожной красоты. Подобные руины были воплощением тайны; но впечатление быстро было вытеснено другими, картинки и виды сменялись мгновенно, как в калейдоскопе. То ныряя в укромные ущелья, то проносясь над горными склонами и созерцая долины и распадки с высоты птичьего полёта, Ош и Анна могли оценить всю необычность и роскошь соседства кайнозойской и космической эр: ажурные, почти призрачные космические антенны среди папоротниковых джунглей, или окружённые защитным силовым полем энергоустановки – эти мерцали и струились, не позволяя проследить свои очертания, и начинали протяжно и тихо петь при малейшем колебании воздуха. Если бы не эти сооружения, слишком масштабные и в то же время изящные, нельзя было бы определить, в какой эпохе жили кортиане и кортианские мероканцы: городишки и деревни, время от времени открывающиеся взору в какой-нибудь уютной горной долине или на каком-нибудь ровном и безопасном горном склоне, казались тихими и патриархальными. На альпийских лугах паслись ламы, местные козы и свинки – скорее грызуны, чем копытные, – их сторожили смуглые подростки с голыми коленками и круглоухие бесхвостые псы. Мальчишки махали руками, провожая редких путешественников, и что-то кричали; псы лаяли. Люди, такие же смуглые, и обходившиеся минимумом универсальной, для любого времени подходящей, одежды работали в огородах и на склонах, в зарослях яблочных хвощей, срезая молодые побеги для рынка, или ухаживая за цветами на плантациях, или бродя по колено в воде по посадкам, или ловили рыбу в мелких горных речках. Ош по возможности объяснял Анне, что они видят, а она старалась увидеть сразу всё, и кое-что действительно успевала. Кортианские города, мелькавшие кое-где в долинах, маленькие и уютные, и мероканские города, привольно раскинувшиеся по склонам вдоль горных рек, и смешанные мерокано-кортианские посёлки, похожие на горсть разноцветных кубиков, небрежно брошенных на зелёный бархат. Горы снижались, альпийские луга попадались всё чаще и чаще, засеянные обширными цветочными плантациями, при виде которых Анна не могла удержать восхищённого возгласа: слишком это было красиво, даже через чур.