– А как же клык-офицеры? Их задача – убивать.
– Это тяжёлая тема. Я понимаю ваш вопрос. При таком взгляде на смерть – как можно растить палача? Тем более, что такие выбираются из наименее агрессивных мальчиков, из тех, кто никогда не найдёт удовольствия в насилии.
–Это жестоко. Он никогда не испытает удовольствия от своей работы, и никогда не сможет заниматься чем-то другим?
– Это правильно, Анна. Ош способен на многое, и нельзя допустить, чтобы он захотел этого. Я воспитала его так, что он был абсолютно прозрачен передо мною, вы понимаете?
– Да.
– Я хочу предложить ему один вариант. Я хочу вернуть его домой. Он слишком значителен, умён, тонок и в то же время – это машина смерти, которую остановить почти так трудно, как и того несчастного киборга. Я хочу, чтобы он был под контролем. Вас я позвала для того, чтобы… – Леди Арина помедлила, сложив вместе кончики пальцев. – Есть риск, что он откажется от того варианта, что я ему предложу. Откровенно говоря, риск очень велик. Я вижу, что вы понимаете меня; я хочу предложить вам принять его в свой Дом, если это случится. Принять опеку над ним на себя.
– Я понимаю, и…
– Вы сможете его защитить от себя самого. Это единственное, что ему угрожает, поверьте. Я хорошо разбираюсь в людях, и знаю, что если вы возьмёте на себя эту ответственность, вы спасёте его от любой напасти. Вы – простите мне это сравнение, но вы – настоящая волчица, оберегающая свою семью.
– Я должна обдумать это. – Анна встала. – Я пришлю вам ответ, когда вы поговорите с Ошем. Может быть, он и не понадобится.
Леди Арина тоже встала. Всё было не так, как положено, но Анна ей нравилась. Тревога, снедающая её уже много дней, немного утихла, когда она познакомилась с этой женщиной. Теперь она не боялась так встречи с племянником, и могла принять его спокойно и говорить с ним здраво. Анна ушла, и леди Арина внутренне настроилась сказать всё, что хотела, и так, как хотела, в независимости от того, что скажет ей Ош.
Ей хотелось бы увидеть его переменившимся, но не так, как переменился он на самом деле. До последнего момента она надеялась, что он страдает, что ему не хватает Кинтаны, её самой, соотечественников; но едва она взглянула ему в лицо, как надежды её рухнули. Ош был счастлив без всего этого. Выглядел он, правда, немного утомлённым и встревоженным, но это не могло обмануть леди Арину, которая очень хорошо его знала. Это чувствовалось в его походке, осанке, в том, как он смотрел, в линии его губ, которые он забывал контролировать так, как взгляд. Он даже не подозревал, до чего искренними бывают порой его губы, а она не говорила ему об этом, с умыслом, конечно.
– Сядь. – Указала она ему веером на кресло, достаточно высокое для кинтанианского мужчины. Сама села напротив. Веер был нужен ей для того, чтобы что-то сжимать в руках; когда она нервничала, ей это было необходимо. Случалось, что в минуты сильного душевного напряжения она ломала то, что держала, тогда как лицо её оставалось безмятежно-спокойным. Ош знал об этой особенности, и заметил веер; это была прелюдия к чему-то страшно важному. В принципе, он уже приготовил свою речь; он собирался сказать, что не будет каяться, считает себя во всём правым, и не вернётся сейчас на Кинтану. Но разговор начался не так, как он ожидал, и сразу стал не таким, к какому он готовился. Всё-таки, леди Арина была дьявольски умна!
