Несмотря на некоторую умственную отсталость и полную безграмотность, в его голове были стойкие идейные убеждения. Однажды он мне рассказал свою историю:
– Был я ещё совсем юн, как попал в тюрягу. Тогда я был верующим в Бога, как все. Зеки сразу же стали опекать меня. Кормили, поили чифером, давали покурить. А затем выставили счёт. Плати, мол – не бесплатно всё это было. А чем я мог заплатить? Всю свою недолгую жизнь я провёл на помойке, и чтобы как-то выжить приходилось воровать в огородах и сараях. Кушать-то всем надо. За то, собственно, и закрыли. Нечем платить? Давай сюда свою задницу. Вон, она у тебя какая молодая и красавная! Ну, и опустили меня сразу группой. После-оказался «на параше». Так вот: где был этот Бог тогда, почему меня не защитил? Для всех я стал изгоем, а за что? Разве я выбирал родиться таким? Никто не выбирал! Попы осуждают меня-и тут я грешен, и там-грешен. Хорошо судить, если родился и вырос в нормальной семье, с деньгами. А когда голодаешь и мёрзнешь не пойми где, то думаешь совсем по-другому. Только один Диавол понимает. Он не наказывает никого за грехи и помогает, когда служишь ему.
Была и своя небольшая библиотека у нашего Демона. Он бережно хранил несколько книг Алистера Кроули, сочинение Папюса и ещё каких-то небольшие книжечки по магии и колдовству. На вопрос: «Как же ты читаешь, если неграмотен?» Коля отвечал: «Я по картинкам магии учусь». Для отправления бесовских ритуалов Демон бережно хранил иконы с изображениями инфернальных сущностей. Однажды, больные решили научить Колю грамоте и купили ему азбуку. На букву «Ч» там были нарисованы черти. Колю спросили:
– А что ты с этой азбукой делать будешь?
– Скурю! – ответил он.
– И чертей тоже, скуришь?
– Не-ет, чертей я портить не буду!
Безобидный больной был. Весёлый, хорошо работал, хоть и служил Сатане.
Во вторую пару входили два долговязых. Гена Колодин, очень сутулый, смуглый с большим носом. Его многие знали в городе. Он был завсегдатаем дневного стационара на ***ной улице. Этот-больше болтал, чем работал. Любитель пособирать местных сплетен, а затем – навязчиво их сообщать всем подряд. Вот, и в нашей больнице, куда Гена попал за кражу какой-то чепухи, чаще всего его можно было видеть стоящим со щёткой и по секрету вещающим медсёстрам очередную «тайну века».
Другого долговязого звали – Ваня Птицын, тоже сутулящийся, совсем молодой человек со сгнившими передними зубами, промышлявший в своей деревне кражами комбикорма и солярки. Его уборочная стезя имела и тайную мотивацию. Обычно, после мытья полов и туалета, санитары никого какое-то время не выпускали, чтобы влага успевала высохнуть, и работа не пошла бы на смарку грязными следами страждущих нуждою. Это было очень удобное время для уединения и занятий онанизмом в спокойной обстановке пустующего сортира. Весь персонал это знал и старался не мешать Ване или кому другому самоудовлетворяться. Ещё, хитрый был тип. Постоянно «крутил макли». То есть совершал спекулятивные махинации, основанные на местной контрабанде чая и всякого барахла. Его можно было нередко видеть в кабинете сестры-хозяйки Ирины Филипповны, о которой стоит рассказать отдельно чуть ниже.
Мы старались особо не строжничать с уборщиками. Но случались и казусы.
Как-то я сидел на коридоре. Заканчивался тихий час. Ровно в 15-55 постучала пятая палата. Это был Коля-Демон. Ему сильно приспичило в туалет. Я ему велел подождать ещё пять минут. Он какое-то время пытался настаивать, но аккурат в четыре часа вечера-затих. По коридору быстро распространилось зловоние. Открыв палату, я увидел виновато стоящего Колю и огромную кучу фекалий рядом со входом. «Ну я же говорил…» – Сказал Демон и под нелицеприятные отзывы соседей пошёл брать инвентарь для уборки содеянного безобразия.
