В четвёртом часу дня мы захмелели настолько, что начали хором петь, причём-довольно громко. Пропев две или три песни, кто-то из нас решил послушать-не стучатся ли больные? Но из коридора доносился только приглушённый смех больных, которым тоже было почему-то весело. В заключение, напевшись досыта, ко мне подсела Люся и стала опять рассказывать про свою дочь и про Рому. Мне эта тема уже изрядно надоела, но отделаться от санитарки я не мог.
– Ты знаешь, тут на днях как-то сидели у меня дочка с Ромой и к ним в гости пришли подружки. Я им сразу рассказала о тебе и предложила им с тобой познакомиться, они все свободные и как раз подходят по возрасту. Но как только те узнали, кого я им предлагаю, сразу же сморщили носы и замахали руками, «Не надо, дескать нам таких дурацких кавалеров предлагать, вот – Ромочка какой замечательный, мы только с такими хотели бы общаться…»
Я не знаю, какой смысл был в данной откровенности, кроме тоски это ничего мне не давало. К счастью, надо было идти в коридор, и про украинскую черешню слушать на этот раз не пришлось.
Выпустив больных на прогулку, я заметил, что вышли решительно все. Даже те лежебоки, которые вообще никогда на гулять не ходили. Выстроившись вдоль решётки дворика, они с интересом и изумлением наблюдали за тем цирком, который творил персонал на свежем воздухе. Лишившись комплексов, смена вела себя как дети в садике. И это вызывало дикий восторг у пациентов, скучающих от однообразия проходящей жизни. Мне было невыносимо сидеть одному в пустующем отделении, и я так же присоединился к всеобщему веселью.
Ближе к ужину «Митьки» принесли ещё самогонки и праздник продолжился. Я пропустил одну или две стопки и понял, что напился вполне солидно. Смена была наэлектризована энергией и после работы решили-продолжить гулять в огороде у Оксаны Шерстнёвой. Благо, за ней заехал супруг на грузовом мотороллере. Остались в стороне только я и Элеонора. Лужин с Богдановой и Савенкова уселись в кузов и горланя вовсю песни отправились в путешествие. Вечер и ночь у них ожидались запоминающимися.
Слегка пошатываясь, я шёл домой со смешанными чувствами. Было, конечно, весело, но несколько оставшихся десятирублёвых купюр в кошельке смотрели на меня, как на предателя. До зарплаты было ещё долго и мне не хотелось больше таких расходов. К слову, те две сотни мне Лужин отдал, но очень неохотно. Попросив один раз отсрочку, он и во второй раз отдавать не желал. Зная, что у него скоро отпуск, я настоял и таки- добился своего. По итогу: я решил для себя- быть аккуратнее и много денег на работу с собой не носить.
Глава 15. Дима Петушков – извращенец в почёте.
Сентябрь 1999 годя был у нас на редкость тёплым и солнечным. Путь на работу был очень приятным, не хотелось заходить внутрь больницы. С августа к нам пришёл другой медбрат, вместо Лужина теперь работал – Константин Хоменко. В меру упитанный мужчина, похожий на Карлсона, только нос, как у Гоголя. «По наследству» от Лужина ему досталась медсестра Ирина и после работы их вдвоём можно было видеть в местных учреждениях общепита за совместной трапезой за счёт Константина. Не знаю – чего хотел холостой, проживающий с мамой-Константин от Ирины, но последней это определённо нравилось. Людмилу по какой-то причине перевели в другую смену. В остальном, трудились, как и прежде, с разной степенью трезвости.
