Журнал «Парус» №66, 2018 г. - страница 6

– Покупать уже облезлых, плешивых… – сморщил Василий Степанович левую сторону носа.

– Вы и вправду не разбираетесь в предмете. Они линяют, совершенно естественный процесс. Но если вы хотите курочек, которые несутся, – это то, что вам нужно. Именно то.

– Да? – спросил Василий Степанович кисловато.

– Да, – подтвердила она слегка разочарованно, с уходящим желанием убеждать.

– А эти? – кивнул он в сторону юных красавиц, обитавших этажом ниже, – беленьких с черными проблесками, как на шерстке горностая.

Она глянула непонятно: то ли разочаровавшись, то ли пожалев. И спросила:

– Вам нужна красота или польза?

– А это что – несовместимо? Мне всегда казалось, что красивое – первый признак лучшего.

– Сказано – мужчины! – обронила она себе в колени. А когда подняла взгляд, в нем будто бы возник, но тут же и спрятался плутишка. – Хотите этих – берите этих.

– А почему вы сразу предлагали тех? – поинтересовался Василий Степанович, заподозрив, что бабушка хочет сперва продать то, что поплоше.

– Эти моложе, им еще месяца три или четыре дозревать.

– Зато как радуют глаз!

– Радуют, – согласилась она. – Но четыре месяца будете кормить вхолостую.

– Покормим! – не унывал Василий Степанович. – А как называется порода? Уж больно хороши!

– Адлеровская серебристая.

– Точно! Они не белые – серебристые. И черные перышки тоже отливают серебром.

– Берете?

– Беру!

– А сколько?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Давайте, как в картах – двадцать одну.

– Солидно! – заметила она. – У вас большая семья?

– Да нет, семья как семья. А сколько двадцать куриц могут дать яиц?

– Если бы взяли «облезлых» – полтора десятка в день. А эти – не знаю.

– Ну, нам лишь бы внуку яичко на завтрак. Беру!

– Красивых?

– Красивых!

Домашние, когда глава семейства выпускал на молодую травку контрастно узорчатых, отливающих серебром птичек, реагировали с вполне предсказуемым восторгом. Невестка, подобно папарацци, вдохновенно щелкала айфоном, чтобы тут же рассылать знакомым снимки и видео всё увереннее разгуливающих у кустов и молодых деревьев экзотически прекрасных новобранцев двора.

А внуку хотелось дотронуться до диковинной живности, которая не давалась, ловко уворачиваясь и отбегая, чтобы, оказавшись на безопасной дистанции, вновь величаво прогуливаться, презрительно поглядывая на дитя человеческое посаженным сбоку глазом.

Словом, это была не ферма, а нечто наподобие затеваемого домашнего зоопарка, отчего душа Василия Степановича веселилась с удвоенным пылом.

Взрослея, птицы хорошели не по дням, а по часам. Алые гребешки набухали зубчатыми коронами; разновеликие перья, словно бы каждое по отдельности завитые книзу, вместе складывали гармоничнейшие в их кажущемся беспорядке, переливчатые кисти хвостов.

Частенько адлеровские серебристые переругивались одна с другой, а то и затевали драку. Норовистость характеров Василий Степанович трактовал кавказским происхождением, на которое чуть позже стал списывать и манеру птичек перекрикиваться по утрам.

С нетерпением и как нечто чудесное всё семейство ожидало, когда же они начнут нестись. Даже время от даты покупки отсчитывали, как родители отмечают, начав днем рождения, возраст своих детей.

Но вот миновали и три месяца, и четыре (после которых это с гарантией обязано было случиться), но ничего не происходило. Спустя полгода, а там и восемь, девять месяцев цветущие день ото дня ярче и ярче красавицы погуливали по двору по-прежнему вхолостую. Лишь аппетит разыгрывался у них всё азартнее. Завидя корм, регулярно подносимый к месту приема пищи, они мчались, как угорелые, из всех углов обширного двора, усердствуя при этом не только лапами, но и крыльями, еще на дальних подступах расталкивая соперниц и отклевываясь от них.