– Если всё же помечтать о будущей победе русской филологии, то какой Вы ее видите применительно к школьному, вузовскому преподаванию? На каких принципах оно должно строиться, какие произведения войдут в программу, какие из нее выпадут или займут более скромное место? Можете привести несколько таких примеров?
– Русская филология существует и сегодня, а не в «будущем». Дело не в «программе», хотя я, как нетрудно догадаться, сторонник более широкого представительства именно классической литературы в школе и в университетах (не только на гуманитарных факультетах). Но и русскую классику, как мы все отлично знаем, можно так «преподавать», что к ней появится лишь отвращение. Я не люблю пустых прекраснодушных мечтаний, они только лишь отвлекают от собственного дела, от того, чем человек занимается, не очень-то беспокоясь о погоде в третьем тысячелетии. Со своей стороны, в своих книгах и публичных выступлениях (например, в цикле «Беседы о русской словесности с Иваном Есауловым» на радио «Радонеж») я стараюсь внести свой вклад в это «будущее», а когда оно наступит (если наступит) – нам знать не дано. Для меня очевидно, что литература должна преподаваться как часть русской истории и культуры. Но не «по десятилетиям», а в контексте «большого времени» общенациональной жизни, где православие – не «компонент» этой культуры, а сама ее основа – именно такому пониманию классики и посвящены мои книги. Но это слишком долгий разговор.
– Когда я учился на филфаке, у нас был совершенно замечательный преподаватель «литведа» – Олег Николаевич Щалпегин, ныне здравствующий, один из авторов нашего журнала, который очень увлекательно, с юмором и в своеобразной игровой манере вел свой предмет, благодаря чему, видимо, я до сих пор назубок помню определения многих литературоведческих терминов. А как Вы устанавливаете диалог со своими студентами? Есть ли какие-то особенные педагогические приемы, секреты?
– Я просто стараюсь, в первую очередь, учитывать характер аудитории. Не слишком придавая значение (или, скажу прямо, вообще не придавая никакого значения) тому, что называют «педагогическими приемами», «методикой», «педагогикой» или «психологией». У меня какое-то стойкое предубеждение к этим дисциплинам, к их значимости для реального преподавания литературы (да и не только литературы). Много раз убеждался, что зачастую те, у которых всё в полном «методическом» порядке, согласно «отчетным документам», совершенно беспомощны (или неинтересны) живой аудитории. Человек ли для субботы или все-таки суббота для человека? Кажется, наши предки в свое время согласились со вторым ответом, а потом ему столетиями и следовали. Нашествие же новых – и весьма влиятельных – субботников-законников на наше отечественное образование не только заводит это образование в тупик, оно противно самому духу русской школы.
