Я ему говорю:
– Слушайте, давайте я вам сейчас всё расскажу, а вы не перебивайте. А когда я закончу, вы решите, спятила я совсем или нет, – и сразу без паузы, чтоб он меня не выгнал. – Я в метро не читаю и в телефон не пялюсь, я по сторонам смотрю. И память у меня на лица отличная. Вот вас я знаю, вы на Молодёге в метро садитесь. И ещё к полицейским у турникета подходите поболтать. Я сразу решила, что и вы мент. И угадала. Так вот, дело такое…
И дальше про Вишню, про Снулого, про Пуделя, про фургончик с левыми номерочками. Видео ему своё показываю. И плащ предъявляю.
Он дослушал и говорит:
– Телефончик ваш можно? Вы тут подождите, я сейчас, – и с моим айфоном ушёл.
Его минут десять не было. Потом вошёл и сразу мне:
– Пойдёмте в колледж, найдём эту вашу Вишню. Вы же её опознаете?
Ещё бы мне Вишню не опознать!
На машине поехали. Жаль, без мигалки и кря-калки. Да вообще просто цивильная машина была, без ничего.
Но Вишню я не опознала. Сунулись к мужичку, что там проход сторожит. Я ему девушку описываю, такая-разэдакая. Смотрю, у него в глазах понимание прорезывается:
– А! Дак это Прохорова с третьего курса. Дак нет её. Она сегодня с утра тут у турникета без карты прыгала, потеряла, грит. А у меня приказ: без пропуска не пропускать. Но я пустил, я ж их всех знаю. Но только занятия начались, Прохорова обратно бежит, грит, у ней что-то дома случилось, отпустили её, грит. Ну, раз отпустили, я чё, я пропустил. Так что ушла Прохорова.
Это что же получается, пока я, язык на плече, за Снулым неслась, Пудель к Вишне подкатил и насвистел, что у неё там все в аварию попали, из окон повыпадали, «кротом» потравились, она и понеслась, телефон-то в отключке. Выскочила на улицу, а тут фургончик гостеприимно распахнут: «Сюда пожалуйте!» – затолкали девчонку, в сменные ковры замотали и увезли. Может, и убили уже.
Я как заору на Мента, на Степана этого Какойтовича:
– Чего стоите-то! Давайте план «Перехват» включайте, что там у вас делать полагается. Спасайте Вишню!
Он спорить не стал, сразу в телефон наговаривать начал, от меня отодвинувшись. А потом и вовсе убежал, в машину впрыгнул – и ту-ту.
А я на метро и домой, вроде я на больничном.
На следующее утро решила, что целый день буду калсарикяннить. Это когда в пижаме в одиночку выпиваешь дома, финны придумали. Выпивала я, правда, в основном чай, но коньячку туда плеснула, чтобы соответствовать финским традициям. Вдруг звонок в дверь. Кого бы это нелёгкая? Кто у нас в гости без созвона является? Только воры-бандиты или менты. Мент и оказался – вчерашний Степан Какойтович. При букете сизых, как баклажаны, астр и тортике «Муравьиная куча». Я, как ослик На в день рожденья, спрашиваю, опешив:
– Это все мне?
Кивает, улыбаясь:
– Ага. Это вам, Дарья Дмитриевна, за помощь полиции.
Подхватываю на лету:
– В поимке особо опасных преступников?
Опять кивает:
– Типа того.
– А где медаль, часы с гравировкой, именной пистолет и диплом? Ну хоть что-то из списка? Жалко было, да?
Он голову опустил, знаете, так бычок рожки выставляет, а у этого Степана и правда «рожки» – на кудлатости нестриженной над висками два завитка в разные стороны.
– Я вчера, гражданка Семирадова, ваши показания не записал. Давайте уж сейчас запишем.
Вот прямо сразу и гражданка. Обиделся.
Записал он мои показания и от чая с коньяком не отказался, и от тортовой кучи я ему здоровый кусман отвалила. Букетом закусывать не стал, врать не буду. О вчерашних событиях, тех, которых мне не досталось, Степан особо не распространялся, но кое-что я из него вытянула.
