Журнал «Юность» №06/2023 - страница 23

Однако если бы собака, а не я, пришла тем летним вечером домой, ее скорей всего бы не пустили. Не думаю, что бабушка и дедушка ей бы позволили остаться и спать в моей кровати. Хотя, наверное, ее бы пожалели, погладили по голове и дали ломтик колбасы. А после ей сказали бы: «Иди. Иди к себе домой, собака». И, потоптавшись у порога, в конце концов собака бы ушла. Она вернулась бы во двор и села у качелей, с которых я упала, когда задумалась… когда задумалась о том, как было бы чудесно вдруг взять и полететь. Точь-в-точь как птица, а не глупенькая мошка.

Недавно я вскарабкалась на вышку, стоящую поблизости, в другом конце двора. Оттуда мне открылся вид, который свел меня с ума: десятилетние мальчишки – а я-то их считала слишком важными, раздутыми от гордости, далекими, серьезными, большими – носились взад-вперед, как муравьи, и только поднимали тучи пыли; они играли в прятки, и я бы с легкостью могла раскрыть убежище любого. Тогда я поднялась ужасно высоко. Наверное, как божество. Или ворона. Я доставала кончиками пальцев до листьев на верхушке дерева. Я знала, что лежит на крыше гаража (разбитое стекло, какое-то тряпье и ржавое ведро). Я даже видела полоску океана… Конечно, это был не океан, но мне хотелось думать по-другому. Мне нравилось считать, что я живу у берега и волны шепчут мне «Отбой!», а может быть, «Постой!», или «Не стой!», или «Покой». А если бы я превратилась в чайку, то поняла бы, что им надо, или не им, а только мне.

У чаек круглые глаза, похожие на шляпки черных гвоздиков, которые вбивает в стену дед. И смотрят чайки так, как будто знают твой секрет. А что им может быть известно обо мне? Не знаю… Я же ведь не чайка. Но я могла бы ею стать. Не зря мой взгляд зовут тяжелым. А в теле и с душою чайки мне больше так никто не скажет. Кому придет на ум всю жизнь ругать за взгляд летящую над океаном чайку?

Отправиться туда, где из большой трубы клубятся облака, и затеряться в них на полчаса, перелететь через овраг и сделать несколько кругов над желтым полем, где прошлой осенью мы встретили ежа, – я загибала пальцы, считая, сколько славных дел могла бы совершить в обличье белой чайки: сидеть на ветках облепихи допоздна, рыбачить целый день, без лодки и без удочки, и даже без наживки, качаться на волна́х, как будто на качелях, с которых я упала, и не бояться высоты.

Качели между тем давно остановились. Питаться рыбой без конца… Забыть навеки про футбол… А в нижнем ящике стола лежали три карандаша: сиреневый, зеленый и бледно-голубой. Никто пока о них не знал – и хорошо бы не узнал: мне так хотелось их испробовать самой. Сиреневые волосы рисую только я. У чаек нет волос. И нет карандашей… Пора уже решать. Я знаю. Знаю. Я почти.

– Качели не твои! Нельзя вот так лежать. А ну вставай!

Высокий, белобрысый, с крапивными укусами на бледных, как лапша, разваренных ногах, он обращался не ко мне, а к девочке, которая лежала на земле и думала о том, как посуровее ответить.

– Нельзя чесать укусы. Качайся сколько влезет, дурень.

Родилась в 2002 году в Москве, окончила Лицей НИУ «ВШЭ», студентка 3-го курса Литературного института имени Горького. Писать начала с пяти лет, в четвертом классе заняла первое место по Центральному федеральному округу во Всероссийском литературном детском конкурсе «Планета Чуковского».