Что забавно, работники отеля из себя ничего не строили. Учтивые, с добрыми улыбками, понимающими взглядами. То, чего так не хватает работникам муниципальных органов, заводов, школ и прочих других мест, где царит серость и ежедневные бои за место под солнцем. Но сволочами, конечно же, будут считать их, работников отелей, как представителей высшего общества. Пусть обслуга, но прикасаетесь ведь к местным атлантам. Устроились, а вот пошли бы на завод, узнали бы, как на самом деле деньги зарабатываются.
Интерьер относительно прост, но со вкусом. Много теплого света, гладких линий в интерьере, натуральной кожи и мягкой ткани. Томас силой мысли то ускорял, но замедлял движение лопастей в вентиляторе. Это его забавляло, он смеялся.
Халат куда-то съехал, а может, его и не было. Зато были бутылки, рассыпанный стиральный порошок на столе, чужое белье. По полу разбросаны деньги – чтобы работники отеля могли сами взять, сколько там надо. За аренду, еду, бесперебойные поставки алкоголя и так далее. Прелесть мест, где служат необиженные работники – они не склонны распускать слухи. О, сколько здесь тайн! Возможно, даже кровавых! Эта причастность к каким-то секретам, которые навсегда останутся бродить меж плотных стен отеля, возбуждала. Хотелось кому-нибудь позвонить из дружков, но сил хватало только силой мысли останавливать или ускорять лопасти.
Открылась дверь, и раздались знакомые шаги.
– Томас, грязная ты свинья!
Друг. К сожалению.
– Доброго денечка! Ты пришел в этот вертеп разврата за мной?
– Томас, ты накосячил. Твоих ублюдков схватили.
– Да, я слышал. Щас, еще вдохну и все придумаю. Кажется, я почти взял под контроль их охрану, но мне нужно еще чуть-чуть нейронной стимуляции…
– У тебя одна сплошная нейронная симуляция. Але! – Раздались неприятные щелчки пальцами. – Там разбойное нападение! Тебя сдадут!
– Ну и ладно.
– Ладно? Ты меня с собой утащить захотел?
– Я тебя хотел?
– Говноед.
Старинный друг прошелся по комнате и встал перед шторками. Раздвинул их. Комнату и сетчатку Томаса поразил солнечный свет.
– Выключи…
– Я даю тебе три часа, чтобы оклематься. Потом спускаешься, садишься в машину – и едем разгребать дерьмо, которым ты меня одарил.
Томас забился в угол дивана, прячась от света. Халат все-таки был на нем. Это хорошо, можно закутаться от глупых разговоров.
– Не поеду я никуда… Меня вообще-то ограбили!
– Сколько та статуэтка стоила? Три? Пять миллионов? Охренеть трагедия. Забудь, тебе надо уезжать из города.
– У меня сделка. И вообще, это мой город, я никуда отсюда не поеду. Не из-за этих утырков.
– Сам ты утырок, Тимофей! Вставай, тащи свой зад в душ и приходи в себя!
– Закрой пасть!
– Ты мне указывать будешь?!
Томас выхватил из-под подушки пистолет. Наверное, он не собирался стрелять. Да, точно, не собирался. Но он нервничал и ему хотелось самоутвердиться. Его впервые в жизни ограбили, это вызывало детскую ярость и обиду.
Однако, едва пистолет показался из-под подушки, в глазах что-то сверкнуло. Тело показалось каким-то легким, пока не упало плашмя на пол. Это было больно и как-то неправильно.
– Сволочь!
– Ты на меня ствол направил!
– Уроды! Вы все уроды! Всех порешаю! Это мой город, мой бизнес, мое искусство и моя статуэтка!
– Ты потерял хватку, Тим. – Собеседник говорил уже спокойно.
А потом их взгляды пересеклись. Томас увидел в свой адрес жалость, и это его вывело из себя окончательно.
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
