– Ну, это же невыносимо? – еще более растерянно произнес он.
– Что именно?
– Вот это…
Подняв указательный палец вверх, он поймал ритм тиканья часов и прибавил:
– Бац-бац-бац-бац… Точно по голове.
Затем, сделав глубокий вдох и вслух досчитав до пяти в раздражающим его ритме, улыбнулся сам себе и прибавил:
– Я псих?
– Еще нет, но если вам не оказать нужную помощь… – пошутила я.
Он еще раз улыбнулся, уже мне в ответ.
– У меня затяжная форма депрессии.
– О, вы пришли уже с диагнозом? – удивилась я.
Он кивнул со всей серьезностью, что откровенно забавляло.
Передо мной действительно сидело стрессовое расстройство, застрявшее в депрессивном эпизоде.
Такие индивиды, как привило, требовали много времени и внимания. А у меня не было желания делиться ни тем ни другим впустую.
Это была наша первая сессия, но несмотря на то, что ко мне обратились за помощью добровольно, со мной почему-то не хотели общаться по делу.
Клиент категорически отказывался отвечать на элементарные вопросы о себе. Лишь одна тема разговора была нам доступна – его настоящее. А в настоящем его волновал звук часов.
Обычно на моих сессиях ничего сложного не происходило. Только беседа с клиентом, который должен был рассказывать о прошлых переживаниях и нынешних впечатлениях, жаловаться, открываться в своих желаниях и чувствах. Только в такой ситуации я имела возможность помочь.
Я бы выслушала, постаралась уловить ход мыслей. В дальнейшем помогала бы с концентрацией и удерживанием внимания в определенном, нужном направлении. Возможно, даже дала бы какие-то объяснения.
Аналитический процесс с безмолвным пациентом у нас не строился. Да и вообще, никакой процесс не получался.
– Это, конечно, замечательно! – начала я. – Вы даете мне массу времени подумать о своем. Но тем не менее, если вы не начнете рассказывать, не проявите инициативу… – я старалась говорить медленно и спокойно, никоим образом не выдавая своих эмоций. Гнев, раздражение, сильнейшее чувство фрустрации[1] силились взять верх, но я не позволяла. – Вы не хотите рассказывать… Чтобы помогать вам, я должна смотреть на мир так, как смотрите вы. Мне также важно знать, как вы принимали решения в прошлом, чтобы помочь вам принимать и понимать настоящие – то, что происходит с вами сейчас. Нам нужно попытаться построить доверительные отношения, это наша цель. А для этого необходимо начать строить диалог, – точно ребенку, попыталась объяснить я. – Иначе нам придется расстаться, а мне надо будет честно признать свою беспомощность.
Низко опустив голову, я глубоко вдохнула и выдохнула.
Конечно же, признание своей беспомощности было одной из методик манипуляции, но я действительно не видела смысла в дальнейших молчаливых посиделках.
– Хорошо, – вдруг согласился клиент.
Мысленно воодушевившись, я подняла голову, дружелюбно взглянув на собеседника:
– Ваше имя?
Он как-то странно взглянул на меня, словно размышляя, а после, обреченно опустив плечи, отрицательно покачал головой.
– Ясно, – встав, я дала понять, что визит окончен. – Я не возьму с вас платы за этот сеанс, так как… Ну, сами понимаете…
– Не понимаю, – вслед за мной поднялся он.
– Я настоятельно вам рекомендую попробовать обратиться за помощью к кому-нибудь еще. Возможно, вам будет легче строить диалог со специалистом-мужчиной…
– Вы думаете, наша проблема в этом?
– Да! Совершенно очевидно, что-то мешает вам. И дело ни в коем случае не в вас и не во мне лично. Просто так бывает…
