– Ну хоть какие-то отличия же должны быть! Не проверять же мне каждого с помощью раскаленного железа?
– Да уж не стоит, – хохотнул дракон, делая новый глоток травяного напитка. – Можно же просто спросить.
– Ответы редко бывают честными, – покачала я головой, отметая этот вариант, и встала из-за стола. Тарелки отправились в мойку вместе с кружками. Обычно я оставляла их на утро.
– Я помою, – Ал тоже встал и прошел за мной следом.
– Гости не должны мыть посуду, – хозяйка во мне просыпалась крайне редко, даже непонятно почему она проснулась сегодня. – Хотя знаешь, – я посмотрела на ожог на руке, мочить его точно не стоит. – Тебе жить тут еще долго, а мне тебя кормить и тратить запасы. Так что посильный вклад будет очень кстати. – Я вложила в мужскую руку тряпку и с облегчением вернулась к столу.
– Долго будет заживать? – от гостя тоже не укрылся след от печи, который скоро станет новым шрамом.
– Если сделаю подходящую мазь, то за три дня боль уйдет, – бодро отозвалась я, вспоминая, куда положила гримуар. Дракон в ответ лишь многозначительно присвистнул.
– Это что еще значит? – я уперла руки в бока. Для той, кто всего год постигает науку о травах – у меня выходили вполне качественные мази. Да и травм в последнее время становилось все меньше. Многие навыки лесной жизни я уже освоила.
– Не знаю хвори, с которой бы так долго справлялась драконья регенерация, – задумчиво протянул Ал, приступая к мытью первой тарелки. О да. Знаменитая регенерация. Именно из-за нее людям так сложно было убить чешуйчатых. Одним из основных правил охоты было “Убедитесь, что тварь точно мертва”. А все почему? Потому что кто-то из охотников додумался притащить в свою деревню полумертвое чудовище. Той же ночью от деревни осталось лишь пепелище. А вот дракон наверняка прожил долгую жизнь в своих землях. – Человечки очень хрупкие. И я снова задаюсь вопросом, как ты тут одна выживаешь.
– Жизнь у меня, конечно, непростая, – не стала отрицать очевидного. – Но она не хуже, чем у других.
– А где ты берешь сталь и все остальное? – Ал кивнул на ножи и вилки, которые стояли в глиняной кружке неподалеку.
– Это все мое наследство от бабушки, – обвела я рукой все зримое имущество. – А еще тут недалеко гномья тропа. Они идут весной к восточным горам, а осенью возвращаются.
– Ты с ними торгуешь? – догадался дракон, обмывая от мыльной пены кружку. – И тебя никто не обижает?
– Я сама кого хочешь обижу! – На это дракон лишь снисходительно хмыкнул. Явно не поверил. Уж не знаю, как в его землях. В наших царил мир и спокойствие. – Городские жители гораздо злее, чем те, кто обитает в глуши. Здесь мы справляемся с холодами, ветрами, голодом. На вражду друг с другом просто не остается сил.
– Значит, ты родилась не здесь, – сделал вывод чересчур проницательный гость, довольно резво справляясь с грязной посудой. – Раз знаешь, какие они. Городские жители. – Ответа не требовалось. – Почему тогда перебралась сюда?
– Чтобы со всякими проходимцами болтать поменьше, – вставил потерявший терпение Круш, вылетая из-за печи. Грязные крылья стряхивали на пол золу.
– Явился, – хмыкнул дракон, зеркаля манеру речи пернатого. – Тебе, что, за печкой не сидится? – кажется, серую нынче птицу, настигла маленькая месть.
– А ты, чешуйчатый, не надейся так легко у Маи все секреты выведать! – каркнули в ответ. – Тут наивных и глупых нет.
