Сабуров читал о миссии Королевского Географического Общества, прошедшей с юга на север Австралии. Завалишин не выглядел человеком, способным выжить в негостеприимной пустыне. Холеные пальцы стряхнули пепел в чеканную серебряную плошку.
– Вещица из Афганистана, – заметил Завалишин, – в студенческие годы я каждое лето ездил в экспедиции. Я знаю арабский и пуштунский языки, а что касается китайского, – он легко поднялся, – вот моя последняя статья в «Записках Императорской Академии Наук»…
Из заглавия Сабуров понял, что речь идет оклассическом китайском романе. Завалишин вернулся в кресло.
– Работа оставляет мало времени для академических изысканий, – посетовал он, – однако Мария стала бы замечательным исследователем. У нее был большой талант к языкам, но женщины не могут поступить на государственную службу или пойти по академической стезе, – Адриан Николаевич потушил пахитоску, – Мария собирала деньги на оплату обучения, поэтому она и устроилась в контору…
Последнее слово Завалишин произнес с откровенным презрением.
– И Литовцевы не хотели ей помочь, – поинтересовался Сабуров, – она была почти что членом семьи…
Красивое лицо Завалишина словно замкнулось.
– Надеюсь, вы понимаете, что я не могу обсуждать директора моего департамента, – холодно сказал Адриан Николаевич, – тем более в частном разговоре. Буде у вас появятся вопросы относительно трагической смерти Марии, соблаговолите вызвать меня в столичное полицейское отделение официальным письмом. Вам придется объяснить причины вашего интереса, господин Сабуров. Я, как и весь мой департамент, пользуюсь определенным статусом…
Завалишин со значением кашлянул. Максим Михайловичне сомневался в засекреченности Особой Канцелярии министерства иностранных дел. Он решил пока оставить коллежского асессора вариться, как выразился бы Путилин, в собственном соку.
Сабуровуспел отыскать источник навязчивого сладковатого запаха. На столе Завалишина он заметил шкатулку туземного вида. Попросив чаю, Сабуров в отсутствии хозяина поинтересовался ее содержимым. Теперь он вспомнил, где вдыхал такой аромат. Прошлым годом на Сенном рынке обнаружили подпольную опиекурильню. Адриан Николаевич тоже баловался зельем.Флаконы с лауданумом стояли в любой аптеке, однако Сабурова все равно что- то беспокоило.
– Поэтому яздесь, – он изучал бесконечное пространство Тихого океана, – надо разобраться в характере Завалишина, – библиотекарь Кунсткамеры подтвердил:
– Именно, господин Сабуров. Что касается вашего вопроса, – он указал на шкафы, – полюбуйтесь. Экспонат с Каролинских островов, где туземцы славятся жестокостью и каннибализмом, – прямо на Сабурова смотрела ссохшаяся человеческая голова.
Остановившись на Университетской набережной, Сабуров заколебался. По левую руку простиралась almamater коллежского асессора Завалишина, здание Двенадцати Коллегий. Сабуровне хотел вызывать ненужные слухи своим появлением на восточном факультете. Завалишин не порывал связей с академическим миром и узнал бы о расспросах Сабурова.
Сунув нос в намокший башлык, Сабуров оглянулся в поисках извозчика. Нева еще не встала. Под перемещенным десять лет назад к Зимнему дворцу наплавным Исаакиевским мостом бурлила серая вода. С утра задул сырой западный ветер. Снег на набережной таял на глазах. Сабуров был уверен, что Завалишин не разыгрывает простуду.
– Да и зачем ему, – хмыкнул следователь, – с такой погодой кто угодно заболеет. Однако он явно что- то скрывает насчет девицы Дорио…
