– Я должна попрощаться с бедным Альбертом, – девушка сцепила тонкие пальцы в лайковых перчатках, – третьего дняприходил пастор. Он интересовался, когда огласят завещание Альберта. Он оставил апартаменты лютеранской общине, – девушка высморкалась, – комнаты продадут и учредят стипендию для одаренных детей, – Мендеелев заметил:
– Это дело богоугодное, христианское. Кажется, ваш отец тоже основал стипендию, – Амалия кивнула:
– Папа рассказывал о своих намерениях Альберту два года назад, – следователь насторожился, – Альберт консультировался с папой о катодной защите труб большого диаметра, – Сабуров невольно открыл рот,– его диссертация была посвящена строительству трубопроводов, – Менделеев недовольно сказал:
– Я предлагал такой способ транспортировки нефти четыре года назад, однако меня не послушали, а теперь американцы выстроили трубопровод в Пенсильвании. Вы делали для них расчеты, – на Сабурова больше никто не обращал внимания, – американцы молодцы, их интересует деловая хватка человека, а не его дипломы. Хотя, будь моя воля, – добавил Менделеев, – последний я выдал бы вам прямо сейчас…
Оказавшись в квартире Грюнау, Сабуров первым делом поинтересовался: «Ваш отец тоже ученый, фрейлейн?». Девушка развязала ленты капора.
– Присаживайтесь, господин Сабуров, – она указала на обитый свежим репсом диван, – я сварю кофе или вы предпочитаете чай?
Столичные дантисты подходили к делу неторопливо. Сабуров мог долго не возвращаться на Офицерскую. Фрейлейн сбросила отороченный крашеным мехом жакет, похожий на гарибальдийский наряд княжны Литовцевой. Сабуров и не сомневался, что девушка, рассуждающая о катодах, откажется от корсета. Фрейлейн носила серую юбку, перетянутую широким поясом и белую блузу.
Сабуров неловко отозвался:
– Фрейлейн Якоби, простите мне этот интерес, но вмой прошлый визит мы не говорили о ваших, – он поискал слово,– научных устремлениях, – от голубых глаз повеяло арктическим льдом.
– У меня нет устремлений, – фрейлейн ловко передразнила его интонацию, – я ассистировала моему покойному отцу, профессору Якоби, господин Сабуров.
– Я проводила семинары по химии для студентов, пусть и частным образом. Я автор пяти статей, пусть и подписанных инициалами. Вернее нет, – она вскинула голову, – я стремлюсь к университетской кафедре. Так что вы будете, чай или кофе?
Сабуров обреченно пробормотал: «Кофе, пожалуйста».
На Офицерской Максиму Михайловичу пришлось выпить чаю. Вернувшись в сыскное управление, он застал на столе три аккуратные горки папок. Путилин, отправившийся на доклад к полицмейстеру Трепову, снабдил каждый угол стола запиской. Перед Сабуровым лежали семинаристы, иудеи и содомиты.
Максим Михайлович обнаружил на сукне еще один подарок от начальства. В записке Путилин отправлял его в Максимилиановскую лечебницу. Доктора разрешили разговор с протоиереем Добровольским. Наряды, снова посланные в Коломну, не обнаружили следов Призрака или его приметной крылатки в цветах тартана клана Дуглас.
Прочесать все скупки столицы возможным не представлялось.Сабуров подозревал, что означенная крылатка, уплыв по Неве, сейчас болтается где- то в Маркизовой Луже. Он коснулся куска клетчатой ткани.
– Завалишин мог носить такое пальто, – решил Сабуров, – господин коллежский асессор отличается изысканным вкусом.
Расспрашивать приказчиков на Суконной линии было бессмысленно. За день через Гостиный двор проходили тысячи покупателей. Кроме того, Завалишин наверняка заказывал крылатку в портновской лавке.
