Жил был у самой дороги, которая вела в большую молочную ферму.
Рядом построен домик красного кирпича, и два жилых для колхозников. В одном из них, комнатка-клуб, где проводили собрания. Там же молодёжь, под чарующие звуки гармошки, устраивали танцы.
Из раскрытой двери клуба однажды, труженики услышали слова песни, песенки…как кто-то там, далеко-далёко, в весеннем лесу, пил берёзовый сок, да ещё и с ненаглядной певуньей в стогу ночевал. Такого, у него, ещё не было. Но то, что случилось с ним самим, в его стогу, он вспоминает со слезами, правда это скорее светлые росинки – жемчужинки на глазах. Он, хотя и не человеческой породы, но не железный же – таакооое, пережить. У него, тоже и Душа и слух есть. Всё видит и слышит. Теперь мечтает, вот была бы здесь, рядышком Копна. Он поговорил бы с ней, о хорошем, весёлом.
А теперь, поведаю, вам, всё, начистоту, как это было в ту памятную ночь.
Вот она. Первая серия.
*
Парень, уже немолодой, как сам считал.
Он.
…Давным давно,– полтора года прошло, пролетело, как два дня, окончил ремесленное училище, судосборщик. Много рисовал и писал копии таких великих как Айвазовский, Шишкин, Боголюбов. Считал себя художником, тем более, что из судосборщиков, пятого цеха, – узловой и секционной сборки его перевели в художники, рисовал карикатуры в стенгазету, писал плакаты, и даже услышал от парторга пятого цеха, что на Руси жить хорошо только художникам.
В цехе грохот, паровоз дымит, перевозят узлы и детали огромные, корабля будущего, а тут, у него, в красном уголке, кабинет,– радиоприёмник – «Родина», песенки поют, новости радостные тоже звучали как песня, а он, в чистеньком с кисточкой.
Но, недолго музыка играла. Ушёл, уехал в станицу, Славянскую, на Кубань, туда перевели отчима по работе. А он решил рвануть в Москву, разгонять тоску. Учиться на настоящего художника.
Родители, мать и отчим, своего дома пока не имели, их поселили на молочной ферме. Отчим зоотехник, мать учётчица, а сыночку не бегать же в станицу работать, а до неё, целых двенадцать километров. И ему, бывшему и будущему художнику, доверили большую ответственную, почётную работу – скотник.
И.
Ничего страшного, плакаты рисовал-писал и за зелёной массой ни свет, ни заря приходилось ездить и привозить травку люцерну для увеличения надоя бурёнкам, правда рано, в четыре утра и навоз чистили лопатами, совковыми, или вилами, когда и солома попадалась в этом коровьем раю, вот теперь и ему на Руси жить стало, совсем хорошо. Ну да ладно, думал он. И, запел, …в нашей жизни всякое бывает. Потом пошёл речитатив…Бываает, и на А бывает и на Б бывает и, и, ещё не такоё, но бывает. Эти мудрости он постигал в первой своей академии, ремеслухе.
И, снова запел, правда, шёпотом.
– Эх, хорошо в краю родном, пахнет сеном, и,… молоком. Работа как работа.
Всё не на шее у родителей сидеть в двадцать лет.
Куплен билет в Москву, столицу Родины. Чемодан с яблоками готов.
И вот. Как с неба свалилась…
Увы.
Не манна. Небесная.
Прибыла. ОНА.
Почти полное высшее образование – семиклассного обучения в школе великой столице, Краснодарского края, и прямо угодила на молочную ферму, краса, русая коса, до самого пояса, явилась и, правда, запылилась. Дорога, к папе, на ферму – щебёнка и пыль, – не цветы и ковыль.
Он был полковник в отставке, теперь заведовал фермой.
С зоотехником проживали в одном доме, красного кирпича на два выхода. На две семьи.
