И, вот она эта красота кубанского края прибыла навестить своего отца родного. Мама так велела.
Ой.
– Гоп, гоп, Зоя. Кому шептала стоя, у калитки под окном поздно, поздно вечерком.
Это уже вторая серия фильма.
Даа.
Два начальника решили обженить молодёжь. И шептали, говорили почти как в песенке про Зою. Поговорили. Сделали дело. Договор был, конечно, строго засекречен, военная тайна… состоялся вот здесь, у стога.
Они, дипломаты, после трудового дня, находились в заслуженном отдыхе, и трёхлитровая баночка уже была пуста, в ней совсем ещё недавно, час тому, а может больше, плескалось вино с ароматом изабеллы. Теперь уже разговор закончился, без душистых мелодий – винных всплесков и бульканья рубинового цвета. Беседа сошла на пианиссимо, а потом совсем тишина, и только песни сверчков радовали их души.
Третья серия, и последняя, этой трагедии.
Юная, красавица, плавала как на волнах священного озера. Он, уже немолодой, как сам считал, думал о себе, своих годах…не мог и не очень старался отвести свой взгляд от такой красоты. Не шептал молитвенно…как в нормальных монастырях, на Соловках,… Сгинь, сгинь сатана…Изыди нечистая…
Потом, было такое он припомнил и крамолу…как…Отец, Онуфрий, осматривал, окрестности, Онежского, озера… обнаружил, обнажённую… Ольгу… Нет. Такое с ним не должно было произойти.
Тут как тут явился отчим, предложил велосипед – поездку в лесополосу, там вишни, польза и красота. Подмигнул так, как будто там, в тени вишнёвых деревьев зарыт был клад, под этой самой вишенкой. Она, дивная краса, напевала песенку, бела, Бэла донна, которую он совсем недавно разучил на своём аккордеоне, фирмы «Хохнер». На гармошке не получалась, там нет ни диезов ни бемолей.
Всё бы хорошо, но велосипед один, их двое. Полковник быстро, как бывало его адъютант, шмыгнул к себе и принёс подушечку. Сказал, что я уже должен знать, когда, куда, и каак… её нужно подложить.
Кое – как всунули её на рамку и он, будущий, покатил её по дорожке. …Почти отчалили, на бреющем, к ровной дороге, он разогнался и сел на сиденье…
… Благо были все рядышком…
Вдруг услышали её пронзительный визг. Прибежали оба заговорщиков, подумали, что он уже забрался слишком далеко в её запретную зону, в таком неудобном месте и времени. Смел, нахал, так сразу и поведу их, голубков в сельсовет на роспись, подумали родители. Но она стала по команде смирно и почти нараспев сказала всем, что очень больно…Больно…её, уважаемой попе, сидеть на железной раме она не могла. У них ведь, у папы, нет велосипедов,– Воолга, а таам, конечно, не рамка,– железяка.
А полковник, быстро скрутил и спрятал ремешок, который прихватил попугать нахала, будущего зятька. Зоотехник погрозил пальчиком, нельзя, ребёнок потом родится заикастый. Если бы это у них тогда уже получилось.
… Немая сцена.
И, скупая мужская слеза выкатилась из ясных очей полковника и зоотехника. Осечка. А жааль.
Совет, почти в Филях был не долгим. Её усадили на сидение, а ему, пока ещё холостяку, сказали, чтоб катил, тут не далеко, – километр, ну два, не более… И, они поехали…
Он.
Шлёпал босиком по пыльной дороге и крепко держал руль. Она, краса, – коса до пояса, держалась, что бы не свалиться с такого самоката, двойника – брата прокрустового устройства прошлых эпох… держалась…держала, держала, его, за, шиворот рубашки, как нашкодившего первоклашку.
Доехали.
Уф.
Жаарко.
Дерево всё красное от спелых вишен светилось и сверкало как новогодняя ёлка. Но она, краса земли кубанской…села, в тенёчке, холодочке … и… запела свою Бела донну. Потом нараспев на мотив своей песни, пошёл речитатив…
