– А где машина второго господина?
– Если ждать Лао Гэ, не успеем. Поедем на рикше.
Среди собравшихся было немало знакомых лиц по игре в мацзян, даже второй господин Фань, шурин Чэн Фэнтая, изо всех сил созывал туда друзей и знакомых. Чэн Фэнтай впервые вошел в актерское гнездо, он постоянно оглядывался, подмечая новое. В доме стояла статуя божества покровителя театра, еще больше и изящнее той, что была за кулисами театра Шан Сижуя. Это был длиннобородый красавец-мужчина с лицом чистым, как нефрит, принадлежало оно Тан Мин-хуану [39]. Чэн Фэнтай, который возил товары, поклонялся Гуань-гуну [40]. Один был белолицым, другой – краснолицым, и оба удивительно похожи. Завидев Чэн Фэнтая, Фань Лянь вышел вперед, похлопал его по-братски по плечу, ткнул его кулаком в бок, а затем с громким смехом сказал:
– Зять! Есть приглашение или нет, а ты все равно приходишь! Еще немного, и места для тебя тут бы не нашлось!
Чэн Фэнтай указал куда-то в сторону:
– Точно, я просто сопровождаю Шан-лаобаня… – Но в той стороне Шан Сижуя уже не оказалось, он сбежал в толпу актеров болтать и обсуждать постановки. Фань Лянь громко расхохотался. Стоявший рядом почтенный актер, известный во всем театральном мире, побоявшись, что второй господин Чэн угодит в неловкое положение, поспешил разрядить обстановку:
– Ну что братец Лянь такое говорит, приход второго господина Чэна – честь для всех нас, как это для него может не найтись места? Если понадобится, я подниму свои старые кости, место для него будет!
После этого Чэн Фэнтай принялся любезничать с почтенными старцами, обмениваясь бессмысленными, ничего не значащими фразами. Немного погодя швейцар сообщил, что явился хозяин труппы «Юньси». Все присутствующие тотчас же изменилась в лицах – неудовольство их читалось без слов, настроение омрачилось. Шан Сижуй бросил взгляд на двери, но Сыси-эра там не было, вот он и отвернулся, продолжив как ни в чем не бывало болтать. Однако другие готовились к встрече с Сыси-эром, затихнув и обратив взоры к дверям, поэтому Шан Сижую пришлось говорить с самим собой, что, впрочем, нисколько не умалило его радости. Если какой-то человек был ему не по душе, он считал его пустым место.
Сыси-эр явился в светло-пурпурном парчовом наряде, который не соответствовал ни его возрасту, ни положению, воротник его держала запонка с драгоценным камнем и кисточкой, которую скорее встретишь на женском платье. Волосы его лоснились от масла. На одной руке он носил сразу три кольца. Казалось даже, что он и макияж нанес. Несмотря на свой возраст и какое-никакое положение в театральных кругах, он нарядился так, словно был мальчиком для удовольствий или певцом на похоронах, и при одном взгляде на него у гостей перехватывало дыхание. Сопровождал его не кто иной, как Сяо Чжоуцзы, раз сегодня он вышел к гостям, то сменил свою потрепанную одежду на чистый синий халат, лицо и руки отмыл от грязи и выглядел теперь прелестно и утонченно. Он робко следовал за учителем с поникшей головой, а проходя мимо Шан Сижуя, взглянул на него пару раз. Однако их отношения были подобны роману на стороне, и из-за никчемного нрава Сыси-эра Шан Сижуй решил притвориться, что не знает Сяо Чжоуцзы. Мальчик с побитым видом жалобно взглянул на Чэн Фэнтая, и тот улыбнулся ему в ответ.
Не успел Сыси-эр войти в комнату, как тут же принялся визгливо смеяться:
