Зимняя бегония. Том 2 - страница 28

Появление Юй Цин тут же сняло напряжение между Сыси-эром и Шан Сижуем. Она всем поклонилась, каждому сказала доброе слово, радушно приветствуя гостей, как и полагается хозяйке. С Шан Сижуем ее связывала долгая заочная дружба, каждый был наслышан о другом: так, Шан Сижуй получил от Юй Цин две ее пластинки, а она исполняла переработанные им пьесы. Гости начали занимать свои места, и изначально Шан Сижуй хотел сесть подле Чэн Фэнтая, но тут Юй Цин пододвинула к себе стул и сказала с улыбкой:

– Шан-лаобань, садитесь-ка здесь, поговорим с вами о новых пьесах.

Шан Сижуй мельком взглянул на Чэн Фэнтая и, радостный, быстро убежал.

После его ухода место рядом с Чэн Фэнтаем не пустовало долго: Сыси-эр бесцеремонно на него плюхнулся, бросил на Чэн Фэнтая лукавый взгляд, а руку положил ему на колено:

– Второй господин Чэн! Как давно мы с вами не виделись! В прошлую встречу за игрой вы как раз рассказывали что-то интересненькое о перевозке товаров за Великую стену, да так и не договорили, расскажите-ка мне еще раз.

Склонив голову, Шан Сижуй насмешливо покосился на Чэн Фэнтая, а Фань Лянь, сидевший с другой стороны, похлопал его по колену, на устах его играла злорадная ухмылка. Чэн Фэнтай вздохнул и подумал: «Что мне еще рассказывать, повстречав тебя, я уж пожалел, что вообще вернулся из-за стены».

На банкете в доме «Грушевого сада» Чэн Фэнтай выпил полчайника вина и съел половину тарелки скверных засоленных куриных пупков. Рука Сыси-эра так и лежала у него на колене. Будучи бывшим певцом, Сыси-эр выучился принимать гостей, подливать им вино и подавать кушанья, всегда оставаясь внимательным и обходительным. Однако от его радушного обращения Чэн Фэнтая лишь тошнило.

Чэн Фэнтай, замыслив недоброе, перевел разговор на Фань Ляня, проговорив со смехом:

– Второй господин Фань хорошо разбирается в вашем деле, да еще и поет! Не лучше бы вам обсудить пьесы с ним?

Фань Лянь поспешил отвести взгляд, притворившись, что не услышал слов Чэн Фэнтая, сам же под столом как следует зарядил ему. Сыси-эр, впрочем, никакого интереса к Фань Ляню не проявил; покосившись на Чэн Фэнтая, он сказал:

– Второй господин Чэн слишком уж скромен. Все, кто смог прийти сюда сегодня, достойны зваться страстными театралами столицы. Неужто вы совсем ничего не смыслите?

Чэн Фэнтай делано рассмеялся:

– Смыслю… но лишь когда играет кто-то достойный, – с этими словами он невольно оглянулся в поисках Шан Сижуя.

И увидел, как на глазах у всех Шан Сижуй и Юй Цин, совершенно не заботясь о том, как бы избежать подозрений в излишней близости, разговаривают и пересмеиваются, склонивши головы друг к другу, объятые сердечной дружбой.

Юй Цин сегодня была главной звездой вечера, старые друзья и новые знакомые один за другим подходили выразить ей свое почтение. Она выпила уже немало, и вино расцветило ее щеки румянцем. Она взглянула на дальний край стола взором, подернутым пьяной рябью, во взгляде этом таились и невозмутимость девицы из хорошей семьи, и изящное очарование актрисы. Когда взгляд ее упал на Чэн Фэнтая, того немедленно обдало вдохновением, и, отделенный от нее целым столом шумящих и галдящих людей, он поднял издалека рюмку в ее честь. Хотя Юй Цин, должно быть, и не знала Чэн Фэнтая в лицо и несколько изумилась, но тут же широко улыбнулась и показала ему дно своего бокала.

История Юй Цин была редкостью для артистических кругов. Большинство актеров – нищие дети, чьи семьи отдали их в труппы, будучи не в состоянии прокормить самостоятельно, или же красивые мальчики, которых увели обманом и продали. Юй Цин же происходила из семьи чиновников – дед ее служил при прежней династии Цин, и дома ее всячески баловали: стоило ей кликнуть служанок, как те тут же являлись. Она училась в хорошем университете, однако внезапно бросила его и ушла в театр, избрав для себя доживающую последние дни оперу куньцюй. Она не искала славы и не стремилась к выгоде, никто не знал, что ее влекло. Ее поступок не только изумил общественность, став темой для многочисленных пересудов, но и разъярил пожилого отца. Дело дошло до того, что он поместил в газетах объявление, что рвет с ней всяческие отношения, и запретил ей пользоваться фамилией, Юйцин – это ее имя без фамилии. Она была необычайно одарена от природы, благодаря чему, сменив род деятельности в середине жизненного пути, смогла прорваться на вершину театрального искусства. Имя восходящего светила Юй Цин гремело в артистических кругах. Затем она приглянулась генералу Чжао, и тот пожелал сделать ее своей второй женой, однако Юй Цин отчаянно этому сопротивлялась, подняв большой шум и поклявшись ни за что не выходить за него замуж. Молва докатилась и до центрального правительства, которое осудило генерала Чжао за «злоупотребление властью и попытку принудить к браку девушку из хорошей семьи», что дурно сказалось на его репутации. Хоть генерал Чжао пострадал от этой истории, имя Юй Цин зазвучало еще громче. Сперва Шан Сижуй внутренне не одобрял прославившихся путем сплетен и слухов актрис, посчитав, что настоящего таланта у них нет, одни лишь хитрости да уловки. Однако после сегодняшнего их разговора он понял, что Юй Цин не только хороша на сцене, но и мыслит весьма правильно. Так, оба сошлись на том, что в постановки требуется привнести что-то новое, они сдружились с первой же встречи. Тут же договорились поработать вместе, не жалея сил. Несколько молодых актеров, слушавших разговор, почувствовали, как в жилах их забурлила кровь, невзирая на опасность быть облитыми кипятком, они пожелали следовать за Шан Сижуем. Глядя на них, Шан Сижуй закивал: