Ведь можно сколько угодно отрицать, но факт останется фактом. Я полюбила их с первого взгляда, когда увидела двух перепуганных от сидения в темноте детей.
Близнецы-непоседы покорили меня. Они искренние и бескорыстные, добрые и любознательные. А энергии в них сколько! Просто ух!
Как же здорово, когда у тебя такие классные дети. Марку очень повезло.
Заезжаю в булочную, там все в порядке. Мне даже не пришлось никого увольнять, Алина со всем разобралась без моего участия.
В заведении чисто и опрятно, посетителей в зоне кафе немного, но в такое время вообще хорошо, что они есть. Зато перед кассой аншлаг.
Машу Алине, та приветственно улыбается, кивает в ответ и продолжает отпускать клиентов. Проскальзываю на кухню, беру еще горячие круассаны с миндальной посыпкой, для Марка пирожки с мясом, а для детворы еще прихватываю пирог с вишней. Записываю, сколько чего взяла, для отчетности, и возвращаюсь в такси.
Дорога обратно занимает гораздо больше времени, чем хотелось бы. С неба крупными хлопьями валит снег, мы попадаем из затора в затор и выезжаем за город, когда начинает смеркаться.
Снова вибрирует телефон, смотрю на экран, и губы непроизвольно расплываются в улыбке. Марк.
— Забава, это ты? — В динамике раздается расстроенный детский голос.
Внутри тут же все обрывается.
— Машенька, что случилось? — спрашиваю у малышки. От беспокойства сердце пропускает удар.
— Папа спит и не просыпается, — хнычет. У меня кровь стынет в жилах.
— В смысле «не просыпается»? — По позвоночнику прокатывает ледяной пот. — Вы его, может быть, не сильно будили?
— Сильно. — Малышка начинает плакать. — А он спит.
— Пожалуйста, быстрее, — прошу водителя. Он недовольно бурчит что-то себе под нос про заносы, отвратительную дорогу и что в этой стране никто не хочет зимой чистить снег. Словно кто-то другой смог бы справиться с нашими снегопадами. Угу и ага. — Плачу по двойному тарифу!
После моих слов в его глазах появляется интерес.
— Тройному, — повышает планку.
— Да плевать! — говорю в сердцах. — По адресу везите меня скорее!
Машина набирает скорость, сердцебиение тоже. Но я стараюсь держать панику в узде, ведь она не поможет, а лишь хуже сделает.
— Машенька, а где Павлик? — пытаюсь переключить внимание малышки. Если что-то с Марком случилось, то детвора уж точно не поможет. Мне нужно туда как можно скорее.
— Он в комнате сидит, — говорит малышка. — Плачет.
Сердце сжимается от страха за малышей.
— Слушай, — заставляю себя говорить спокойно и уверенно, хотя сама никакой такой уверенности не испытываю. — Иди найди Пашу и спускайтесь. Хорошо?
— Угу, — отвечает.
Я жду. Слышу, как Машенька выходит из одной комнаты, идет к брату, слышу Павлика, сердце тревожно стучит.
Безотрывно слежу за дорогой, снега намело так много, что чем дальше, тем тяжелее проехать. Поворачиваем, как ведет навигатор, и… машина садится брюхом в сугроб.
— Приехали, — поворачиваясь ко мне, заявляет водитель. — Дальше не повезу, машина не проедет. Одни сугробы.
18. Глава 18. Забава
— Как так приехали? — В панике осматриваюсь по сторонам.
Вокруг снег, лес и сгущаются сумерки. Поблизости нет ни единой живой души!
Дорога заметена, не разобрать, где канава. Ехать дальше опасно, можно свалиться и упасть.
— Вы меня до дома не довезли! Мне нужно к детям! — кричу. Эмоции бурлят, над ними не возобладать.
— Дороги нет. — Таксист показывает на белое полотно, что расстилается перед глазами. Конца и края ему нет. — Машина брюхом села.
