Понимаю его, но что делать — не знаю. Меня колотит, аж пипец!
Снова вспоминаю нашу первую встречу с близнецами, их перепуганный взгляд. Сердце сжимается, в кожу врезаются сотни осколков, причиняя нестерпимую боль.
Таксист не поддается моим уговорам, он отказывается дальше ехать. Не помогают ни деньги, ни слова, ни слезы. Ничто.
— Нельзя! Дороги нет! — не выдерживает моего напора мужчина и, желая доказать правдивость своих слов, газует.
Колеса прокручиваются, мотор ревет, авто стоит на месте. У меня кровь стынет в жилах.
— Машина брюхом села! — стучит пальцем по своей голове.
— Проехать не можете? — От волнения голос дрожит, меня накрывает паникой. Что ж делать? Там дети одни… Марк без сознания…
А-а-а!
— Нельзя! Не могу, — отрицательно качает головой.
Дыши, Забава. Ты умная женщина. Ты обязательно что-то придумаешь.
Ты должна!
— Машенька, папа еще не проснулся? — спрашиваю у малышки, она на том конце провода до сих пор ждет меня.
— Спит, — шмыгает носом, но уже не плачет, и это хорошо. Радует, что девочка немного успокоилась.
— Павлик рядом? — задаю следующий вопрос. — Это очень важно, — мягко давлю на нее.
В голове рождается план, но нужно четко понимать, смогу ли я его претворить в жизнь.
Я должна как можно быстрее добраться до детворы, ведь Марк хоть и там, но помочь им не сможет. Ему самому помощь нужна.
Изо всех сил гоню прочь дурные мысли, а они, сволочи, снова и снова лезут в голову.
Кошмар!
— Рядом. — Машенька говорит настороженно. Но не торопится давать ему трубку.
— Машенька, девочка моя, пожалуйста, дай брату телефон, — почти умоляю ее. Меня не на шутку колотит. — Мне с ним очень-очень нужно поговорить.
— Вот прям очень? — не поддается.
— Сильнее некуда, — клятвенно заверяю ее.
— Хорошо, — меняет гнев на милость. — Паша, тебя, — всовывает брату телефон.
— Алло, — бурчит тот.
— Павлик, это я, Забава, — представляюсь. Вдруг мальчик не понял, с кем говорила его сестра.
— Забава? — Голос Паши тут же меняется, он полон надежды. — Ты когда приедешь? Мы тебя ждем, — обиженно сопит. Я даже на расстоянии чувствую его страх.
— Павлик, хороший мой, помоги мне, пожалуйста, — прошу малыша. — Сходи на второй этаж, включи во всех комнатах свет.
— Зачем? — интересуется мальчик.
— Хочу проверить, как далеко видно ваш дом, — пытаюсь переиграть все в шутку. Малыши не должны знать, что им угрожает опасность. А она угрожает! Ведь дети, по сути, в доме одни. — Помнишь, я рассказывала про маяк? Что он помогает кораблям не напороться на рифы и землю, а еще освещает путь?
— Помню, — отвечает.
— Давай поиграем в смотрителя маяка, — предлагаю с энтузиазмом. — Ты сейчас зажжешь свет во всех комнатах и покажешь мне, где наш маяк.
— Давай! — тут же соглашается. Выдыхаю.
Выхожу из такси и принимаюсь озираться по сторонам. Всматриваюсь в темноту, ведь она уже наступила.
— Дура! В машину вернись! — ругается водитель. — Замерзнешь!
Игнорирую. Продолжаю искать огни, ведь дом где-то рядом. По навигатору ехать оставалось чуть-чуть.
Порыв ветра закручивает хлопья снега вокруг меня, продирает насквозь. Блин, ничего не видно. В машину нужно вернуться, там тепло.
К тому же, таксист запросил помощь и сейчас к нему едут его товарищи. Скоро нас вытащат отсюда. И увезут. Назад.
Нет-нет-нет! Я не могу поехать в город! Мне нужно в дом Марка. Там дети одни!
Щурюсь, закрываю рукой в варежке лицо и продолжаю всматриваться в открытое пространство. Вдруг вижу, как загорается свет.
