Читать онлайн Гульназ Резванова - Зимняя весна. первая книга о любви: наивная

© Гульназ Резванова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В светлом гулком помещении аэропорта в Завентеме было многолюдно, как впрочем, и положено тому быть. Брюссель – столица Евросоюза – притягивал к себе не только туристов и чиновников, хотя и тех и других было здесь с лихвой. Через этот аэропорт проходило множество стыковочных рейсов, поэтому здесь всегда присутствовали вяло-вальяжно шатающиеся, не знавшие, куда себя приткнуть в ожидании следующего рейса, наравне с суетливо-опаздывающими, которые сердито продирались сквозь праздную толпу к стойкам регистрации.

Молодой парень Марк в футболке солнечного цвета, обтягивающей покрытые бронзовым загаром мускулы, горчичных хлопковых брюках, измятых в мелкую складку из-за долгого перелета, и в открытых черных сандалиях на босу ногу неспешно прошел мимо стойки номер 11, бросив на очередь, толпившуюся у нее, короткий, но цепкий взгляд.

Это был четвертый или пятый по счету круг, который размеренно совершил Марк по траектории вдоль ряда стоек регистрации. Каждый раз он смотрел на наручные часы, и с каждым разом взгляд его становился все более рассеянным и потерянным.

Наконец, замкнув еще один круг, он, окончательно поникший, остановился, оперившись на информационную стойку. Поместив рюкзак на полу между ногами, а руки в передних карманах брюк, он погрузился в свои мысли, время от времени поглядывая на часы.

Он не узнал ее, ту, которую ожидал в течение бесконечных двух часов, прошедших с момента его приземления в аэропорту Брюсселя. Она возникла внезапно в толпе, образовавшейся у стойки номер 11 и, увидев его, поспешила навстречу, лучезарно улыбаясь. Голос автоинформатора заглушил ее обращение, направленное Марку.

«Я хочу получить грант для написания кандидатской диссертации, потому что меня действительно волнует проблема национальных разногласий, которые очень остро встали перед моей страной в последние годы».

Моник повторяла про себя заученную речь, которую она произносила перед комитетом по присуждению грантов на исследовательскую работу в Гентском университете в Бельгии. В это время в окне, в которое был устремлен ее взгляд, разбегался по взлетной полосе очередной самолет с красными точками, вырисовавшими латинскую букву b на синем, цвета navy, хвосте и надписью того же цвета на корпусе Brussels Airlines. Через какие-то полчаса ей тоже предстоит взлететь на самолет в небо и отправиться в тотальную неизвестность. По условиям гранта Моник должна была отправиться на 6 месяцев в Россию, в город Казань, в котором, по мнению комитета, ей удалось бы найти превосходный материал на тему: «Проблема межнациональных коммуникаций». Вернее, искать проблемы ей надо было в собственной стране, а отправлялась она за изучением наглядного успешного решения этих проблем.

В голове, словно в ответ на ее речь, всплыли слова ее подруг и их недоуменные лица. «Кому нужны твои исследования? Это все политика, не будь разногласий, кому нужны были бы политики?» – говорила Софи. Ей вторила Матильда: «Ну-ну, посмотрим, как ты взвоешь в другой стране. Сразу решишь, что никаких проблем вовсе нет». «Не дури, зачем тебе нужен этот грант? Тем более уезжать надо на полгода. Это же целая вечность!» – крутила пальцем у виска Эмма.

Никто не верил до конца, что Моник все-таки подпишет согласие на участие в гранте и отправится в Россию. Но именно недоумение и ирония ее ближайших подруг и стало последним решающим фактором. Тихую и молчаливую Моник подруги никогда не принимали всерьез. Таскали ее везде за собой, потому что с ней было удобно. Она могла всегда одобрительно высказаться по поводу нового наряда или бижутерии. А если не одобряла, то молчала или отводила в сторону взгляд и тему разговора, так, что невозможно было понять – нравится или нет. Еще Моник была прекрасным слушателем, она могла подолгу слушать, и казалось, что она слышит, а не занята своими мыслями. По крайней мере, поддакивала она всегда вовремя и по существу. И всегда-всегда принимала сторону своих подруг.

Все они оканчивали магистратуру факультета Общественных и политических наук Гентского универститета Бельгии и присматривали себе достойное занятие на будущее. «Социолог» – именно так значилась в дипломе присужденная квалификация, весьма благозвучная профессия, которая, все же, не сулила особых почестей и славы. Кроме того Моник мучили вопросы ее самоопределения. Она плохо представляла себя в будущем, занимающуюся исследованиями. Вернее, она представляла себя этакой бесполезной букашкой, копошащейся в бумажках. Куратор ее курса предложил Моник, как весьма старательной на его взгляд ученице, продолжить обучение и писать докторскую диссертацию. Не последним был факт высокой финансовой обеспеченности семьи Моник. Не всякая семья согласится оплачивать образование в престижном вузе своего великовозрастного чада еще пару лет. Подруги Моник сразу открыли ей глаза на прозорливость куратора, предложившего со всего потока именно Моник поступать в докторантуру. Именно тогда в ее душе затаилось оскорбленное чувство превосходства. Теперь ей непременно надо было доказать всем, что она не просто способна выудить у родителей средства на обучение, чтобы потешить свое самолюбие. А что она действительно может внести вклад в общественное дело, в свою профессию, посвятив себя изучению такого тонкого спорного вопроса между двумя языковыми сообществами, населявшими территорию Бельгии.

В то же время в отделе международных отношений университета разыгрывался грант, участие в котором позволило бы расширить географию исследований по выбранной теме. Это показалось очень важным для куратора, и она настояла на участии Моник в гранте. Получение его означало бы, что сразу после окончания основного курса университета она отправилась бы собирать материалы, которые могли бы лечь в основу ее работы. Так, не сильно разобравшись в самой себе и в теме работы, которую с легкостью подобрала для нее куратор, Моник оказалась в списке кандидатов на получение гранта.

«Поиск путей примирения между двумя национальными группами, почти два века сосуществующих на территории одной страны, позволит заложить основы для развертывания широкомасштабного проекта по нивелированию возникших противоречий вплоть до полной их ликвидации» – продолжала повторять про себя Моник, упершись недвижимым взглядом в горизонт, в котором стремительно исчезал силуэт самолета.

Верила ли она сама в успех своей работы? Об этом спросил ее старший брат, который уже лет пять назад покинул родительский дом, обзавелся семьей и, продолжая традицию родителей, трудился не покладая рук. Моник тогда промолчала. Люкас, не дожидаясь ответа, по-доброму пожелал ей удачи.

Родители Моник, простые работяги, сколотившие приличное состояние, были только рады, что их младшая дочь проявила интерес к науке. Образованность была для них символом интеллигенции. А само слово интеллигенция отождествлялось для них с чем-то возвышенным, аристократичным, таким далеким от земли, сельского хозяйства, рабочей техники, с которыми была связана вся их жизнь.

Ее парень, Патрик, когда узнал о ее решении, только пожал плечами и промолчал. На самом деле Моник сообщила ему об этом по телефону, поэтому она могла только догадываться, что он пожал плечами. Как-то же должен был отреагировать человек, когда его девушка собирается умчаться на другой край Европы на целых полгода! Им в любом случае давно уже пора было устроить передышку. Отношения, которые длятся больше четырех лет, должны как-то развиваться или должны закончиться совсем. Возможно, этот тайм-аут позволит им обоим решить для себя, в какую сторону им двигаться дальше.

Как бы там ни было, дело было сделано. Грант одобрен, согласие Моник заверено ее подписью на бумагах, багаж сдан, и теперь оставалось дождаться объявления посадки, чтобы окончательно поверить – все, что происходит, в действительности правда.

Подготовка к гранту, решение организационных вопросов и непосредственно сборы заняли почти полгода. Окончание магистратуры, грандиозная вечеринка, посвященная выпуску, летние каникулы и даже долгожданная поездка в соседние Нидерланды к друзьям отодвинулись на второй план в связи с этим. Особенно пропадало настроение радоваться этим значимым и приятным событиям, когда родители Моник, невероятно гордые своей дочерью, рассказывали всем знакомым во всех подробностях, как их ненаглядная дочь решилась на столь ответственное мероприятие. Порой в их интонациях проскальзывала восторженность, какая могла быть у родителей, отправивших своего ребенка спасать мир.

Моник услышала шевеления и шум за своей спиной и, обернувшись, увидела, что за стойкой посадки на борт появилась симпатичная сотрудница аэропорта. Моник потянулась за маленьким спортивным рюкзачком и, закинув его на плечо, двинулась в сторону стойки, где уже образовалась очередь. Она мысленно прокрутила ожидающие ее события сегодняшнего дня – ей предстоит два перелета. Сначала в Москву, а потом в Казань, где ее встретит приемная семья. По условиям гранта она должна будет жить в приемной семье на протяжении всего времени пребывания в России. В семье живет ее ровесница, девушка Катя, которая должна будет помочь освоиться в чужой стране и всячески помогать при написании работы. По сути, Катя станет куратором ее работы. Взамен семья Моник должна будет принять Катю, когда та приедет собирать материал для своей кандидатской работы. По плану это должно будет случиться через год после возвращения Моник домой. Учредители гранта назвали способ размещения красивым термином – программа международного студенческого обмена. На самом же деле это был прекрасный способ сэкономить на проживании и питании студентов. Так как все это должна обеспечить принимающая семья.

Проходя мимо стены с зеркальной поверхностью, Моник окинула себя взглядом. На нее смотрела худосочная, высокого роста девушка. Как и все худые девушки, ей показалось, что джинсы, туго обтягивающие ноги, ее полнят. Футболка с принтами, поверх которой был накинут короткий пуховик, хоть и была заправлена в джинсы, все же вполне явственно указывала, что Моник – обладательница упругого пресса и маленькой, но высокой груди. Такая модельная фигура, впрочем, скрадывалась типичной, ничем не привлекающей внимание внешностью – темно-карие глаза, средней полноты губы, аккуратный прямой нос и длинные темные волосы. Во всем ее облике не было ничего лишнего – ни килограммов, ни броских красок, ни притягательных или, напротив, отталкивающих черт или жестов. Даже в глазах трудно было уловить какие-нибудь эмоции. Она казалась «черным ящиком», варившимся в своем мире. Но «черный ящик» этот, впрочем, не хранил каких-то особых тайн и загадок. Ее интересовали вполне обычные вещи, волновало все то, что может волновать в 22 года девушку. Самой себе она казалась невероятно разумной, взрослой, опытной. Со стороны же чрезмерно серьезная и углубленная в свои мысли Моник напоминала изображения ангелов на рождественских открытках – малышек с взрослыми выражениями лица, с той разницей, что ангелочков принято изображать светленькими с голубыми глазами, а Моник была темненькой.

Заняв место в самолете, Моник вдруг почувствовала беспокойство. Если подготовка к гранту и сборы прошли для нее отчужденно, то теперь, ощутив пятой точкой сиденье самолета, она поняла всю реальность происходящего. Место Моник было у прохода, и ей пришлось два раза подняться, чтобы пропустить ее соседей на свои места. Рядом сел приятный мужчина в костюме, фламандец, который, улыбнувшись и представившись, поспешил втянуть Моник в разговор. Вскоре разговор затух в силу особенности Моник односложно отвечать на вопросы и не задавать дальнейших вопросов. На протяжении последующих трех часов полета Моник была предоставлена своим мыслям, которые все более навязчиво начинали кружиться в ее голове. Куда она едет? С чего она взяла, что вообще хочет поступать в докторантуру и тем более отправляться за материалом для работы в полную неизвестность?! Как она позволила втянуть себя в эту авантюру?! Почему ее подруги, в конце-концов, не проявили большего красноречия, когда отговаривали ее от поездки?!