Двое туземцев не принимали участия в разговоре, который назад просто не долетал. В их задачу входило не дать пришельцам натворить бед, если что-то пойдет не так.
Все шло так, мы направлялись прямо во дворец. На вопрос, что случилось в долине, окружающее ответа не давало. В глаза бросалось единственное – частичное перемешивание левых долинников с правыми и оружие рыкцарей у них. Могли отобрать либо получить в качестве союзников. Еще очень интересовало, почему они так слушаются Малика.
Сестра Вероника с любопытством оглядывала окрестности. Фотографический взор останавливался на каждой подробности, подмечал любую деталь.
– Пашете сами? Без лошадей?
Это она заметила туземцев в поле. Ровзов не было, справлялись сами.
– Лошадей у нас нет.
– И волков, вижу, не боитесь.
Палец сестры указал на работников, спокойно передвигавшихся попарно и даже поодиночке, что немыслимо для ближнего загорья.
– Волков тоже нет.
– Но о лошадях и волках вы знаете. – Во взгляде Вероники сгустились тучи.
– Мы много чего знаем.
Ответ святую сестру, естественно, не удовлетворил. Она хмуро поглядывала на кожаный доспех Малика и бронзовое оружие. На меня метнулся вопросительный взгляд. Я лишь развел руками: мол, сам ничего не понимаю.
На месте Вероники я бы решил, что часть рыкцарей сумела пробиться в долину и как-то здесь устроилась. Например, они стали профессиональным наемным войском, вроде царберов, а в обмен на часть оружия получили какие-нибудь дополнительные бонусы.
Проемы каменных жилищ светились жизнью, исходили дымками. Прежде на холостой части такого не было. Иногда из глубин выглядывали лица, в том числе нераскрашенные. Иногда (совсем невероятно) – женские. Мост оказался на месте и закрыт, но часовой отсутствовал.
– От кого или от чего защищаетесь? – Сестра указала лицом на бревенчатый частокол, мешавший пройти в другую часть долины в обход моста.
– От глупости.
На входе во дворец вместо двух красноюбочников ныне дежурил рыкцарь в привычном облачении. Опустив вскинутый гнук, он сдержанно кивнул и посторонился. Сестра едва заметно склонила голову в ответ, гордо пронеся ее в темноту тоннелей. А я не был уверен, что часовой приветствовал именно ее. Малик, уходя в долину, назывался Маликом Носатым, главой рыкцарей, которые перешли к нему от Кудеяра. Скорее всего, часовой – страж из его отряда, а на святых сестер ему плевать, если думать о них именно как о сестрах.
– Помыться с дороги не желаете? – осведомился Малик, когда проходили мимо купальни.
Взор Вероники тоскливо остановился на мне.
– Благодарю, но не могу, – ответила она. – У меня приказ ни на секунду отпускать от себя проводника. Если внешние обстоятельства заставят разъединиться, я обязана убить его и любого, кто захочет этому помешать. Приказы не обсуждают. Даже при угрозе собственной жизни и всей миссии, этот приказ я выполню в любом случае.
– Кажется, святая сестра забылась, что находится не дома. – Малик нахмурился. – Мы своих не бросаем.
Я почти увидел, как к горлу женщины потянулись невидимые щупальца, как гулкая пустота коридоров наполнилась опасностью, а воздух заискрил.
Руки обоих опустились на мечи.
– Чапа не ваш, в скором времени он станет царевичем и обретет положение, завидное для любого мужчины.
Малик с интересом глянул на меня, но линию гнуть не прекратил.
– Он наш по рождению, этого достаточно. Чапа, иди вперед.
Впервые я увидел применение катаны, пусть и оформленной в угоду местным вкусу и традиции. Выхваченный клинок со звоном встретился с тяжелым мечом Малика, оставив на нем зазубрину. Теперь только на перековку. Верткости святой сестре не занимать, но оружие Малика тоже порхало мотыльком, а узкие стены не давали возможности размахнуться.
