Следующее «Аааа-а!» донеслось, когда растянувшийся караван достиг апельсиновой рощи. Не останавливаясь, я донес Кристину до ближайшего дерева.
– Сыта апельсинами по горло. – Она отшатнулась от оказавшегося рядом кривого узкого ствола. – Видеть не могу. Можно меня к воде?
Я помнил, в какой стороне обнаружили воду, и направил стопы туда.
Лужа метров восьми в диаметре. Они называют это озером. Я называю это недоразумением. Но в отсутствие настоящих озер любое недоозеро – море.
– Ааа!!! Вода-а-ААА!!! – Гикающее стадо учениц промчалось к водной глади, уже заметной в низинке.
Я оглянулся на более спокойную Варвару. Начав ощущать себя командиром, она и вела себя соответственно.
– Так шуметь нельзя, – сказал я. – Мы с лесу, где за каждым кустом может быть…
– Всем! – что есть мочи взвопила Варвара. – Соблюдать тишину-у-у!!!
Когда ухо отошло, я добавил:
– И дозорных выставить. Мало ли.
– Александра, Амалия, Антонина, – продолжила Варвара, – периметр!
Кажется, она начала по алфавиту. До моей «ч» далеко. Интересно: тоже поставит в общем ряду или вспомнит, что командир, вообще-то, я?
И еще любопытно. Алфавит. Не получилось узнать раньше: похож ли на наш? Букв царских времен типа ятей не заметно, но это ничего не значит, привет от Охлобыстинского суслика. И порядок букв может быть таким же бредом сумасшедшего, как наш, только другим. Бредом другого сумасшедшего. Или другой. Не удивлюсь, если изобретение грамоты здесь припишут святым Кирилле и Мефодии.
Я опустил тяжко вздохнувшую Кристину на бережок, на самую кромку травы, переходящую в мокрый песок. Девчонки, достигшие воды раньше, глядели зверем.
– Все, ухожу. Амалия, давай сменю. – Я встал подальше, чтоб обозревать одну сторону леса и не видеть учениц, которые радостно полезли в низко расположенную воду. Достоинство местных озер, что выглядывали из ям как из засады, становилось недостатком при внезапном нападении – бери голыми руками, как нашу троицу не так давно. Как вспомню, так вздрогну.
Позади начался гвалт и полный разброд. Засучившие штанины ученицы, умывшись, увидели, что я далеко. Берег моментально усыпало рубахами, штанами и остатками не брошенных в пути доспехов. Плеск и гомон вновь наполнили лес. Самозваная командирша Варвара отмывалась вместе со всеми, призвать к порядку было некому.
Плевать. Если кто-то идет по нашему следу, все равно найдет. Остается надеяться, что вслед за «стаей» преследователи в лес не сунутся. Если это именно преследователи. Может, разрозненные группки разбойников, бродивших по местности после разгрома. Несомненно, разгрома: откуда еще взяться сразу такой прорве, да еще двигавшейся в направлении гор – последнего места, где можно укрыться. Значит, остальная территория ими утрачена. Даже из любимых лесов выгнали. Вывод: нам здесь проще напороться на спасителей-царберов, чем на разбойников.
Это успокоило. Пусть шумят. Пусть радуются. Столько дней без мытья. Еще – многоголосый гомон отпугнет волков и мелкие шайки вроде недавних мародеров.
Решив, что двух дозорных поблизости достаточно, я двинулся по расширяющейся спирали посмотреть, что и как вокруг. Апельсиновые деревья быстро закончились, дальше простирался более высокий лиственный лес. Рощица осталась далеко позади, меня приняло в свое хромоногое подданство царство бурелома и валежника. Почти непроходимо. Кроме одного места. Ровно на север вела широкая просека – несомненно, искусственная, хоть и заросла высокой травой. Кто-то прорубался здесь в незапамятные времена, а потом периодически пользовался.
