– Я-это другое дело! Если ты бы позволила, ну, или просто разрешила, я бы никогда не расставался с тобой! Я честен в своих намерениях. А знаешь ли ты этого человека также хорошо, как и меня? – голос Боры дрожит от волнения.
– Бора, я знаю… Я все понимаю. Не стоит так волноваться за меня. Я позвоню тебе ближе к выходным. А сейчас мне пора заняться делами.– Бирсен спешно положила трубку.
***
«Моя маленькая девочка, она может быть такой наивной! Ну нет, я все узнаю об этом» шефе», обязательно! И если.., нет, если он нечестен, а что если? Она же не любит меня…»
На лице Боры отразилась мука.
***
– А сегодня все гораздо лучше получается! – Бирсен взглянула через плечо Нежата на набросок, – мазки увереннее и цвета так хорошо смешиваются.
Нежат оторвался от работы и, приподняв лицо, встретился глазами с девушкой. Её глаза не моргая смотрели в самое сердце Нежата, огромные, со светящимися в глубине радужки разноцветными точками, они обожгли его, тонкий едва уловимый запах бархатистой кожи (что у нее за парфюм?) накрыл его волной, заставляя сердце полететь в пропасть, он сделал попытку удержаться на краю, отпрянул назад, чтобы обрести шаткое равновесие, но сквозь розовое марево тумана, застлавшего ему глаза, как свежий цветок навстречу пламени открылся освежающий бутон ее губ.
Лучик счастья, мне запах твой сладок!
Он за ушком начало берет,
Пробегает по шейке: в прохладу
Спелых сочных двух яблок ведет.
В том саду ароматно и чУдно.
В нем могу бесконечно я быть.
Окунувшись в тот ключ, беспробудно
Обо всем, обо всем позабыть…
Нежность кожи, ладоней прохлада-
Шёлк струящихся мягких волос-
Утешенье губам, глаз услада.
…Я сегодня твой запах унес.
А телефоны звонили и звонили. Пока не были выключены чей-то уверенной рукой.
Длинный гудок- и тишина падения в пропасть, опять гудок – и снова пропасть секундной тишины, но глубина ее – до самого сердца, до гулкого набата, стучащего в висках Боры. А потом неожиданно пулеметная очередь коротких гудков, без сожаления расстреливающих последнюю надежду приговоренного к молчанию.
Губы Боры побелели, пальцы впились в телефон. На экране телефона высвечивался номер Бирсен, а чужой голос на том конце провода рекомендовал «попробовать позвонить позднее». Бора швырнул бесполезный телефон на пол.
Услышав шум, в комнату вошла сестра Боры:
– Что случилось? У тебя упал телефон?
– Я не буду» звонить позднее», я поеду туда! – будто не слыша вопроса сестры Бора, продолжал спорить с автоатветчиком.
– Бирсен не отвечает? – предположила Гамзе.
– Выключила телефон. Она там с ним.
– С кем? – удивилась сестра
– Не важно! Он ее обманывает.
– Успокойся, Бора, ты весь дрожишь! Я принесу стакан воды.
– Не надо, Гамзе, – Бора взял сестру за руку, – принеси мне лучше сигарету. Я их спрятал в ящике стола на кухне, когда выкурил последнюю сигарету перед тем, как бросить курить, а пачку выбрасывать не стал. Мама на кухне, я не хочу, что бы она меня увидела в таком состоянии и расстроилась.
Гамзе хотела возразить, но, увидев умоляющий взгляд брата и его побелевшее лицо, не стала спорить.
Бора затянулся сигаретой и тут же закашлялся на секунду:
– Надо же, отвык!
Вторая затяжка вернула ему душевное равновесие.
– Гамзе, я еду в Анкару. Не хочу попадаться на глаза маме: она все поймет… Отвлеки ее, а я потихоньку выйду из дома.
– Что ты задумал, брат? – Гамзе тревожно посмотрела в глаза Боры.
