Но Софью-то вряд ли волновали изменения Тургалоя и его жителей, происходившие там почти пятнадцать лет назад. Что там с ней сейчас происходит? Дарья уже вернулась домой и поужинала, но всё не могла перестать думать о последнем разговоре. Казалось, что в нём был какой-то неуловимый подтекст. Он скользил между словами, отталкиваясь от произносимых вслух, и терялся в тех, которые только хотели сказать. Софья ругалась и злилась на всё вокруг, как все подростки, Даша знала, что это нормально. И только один раз по-настоящему девочка испугалась, поймала то, что действительно хотела сказать за хвост, и перевела тему. Что же там может быть? Интересно, о чём история, которую Софья пыталась рассказать? Еще там, в кабинете, Дарья вспомнила, что совсем недавно читала статью о творчестве, как способе преодоления стресса и травмы. Что там говорилось? Говорилось, что подростки часто пытаются починить свою реальность путём вымысла, но психозащита не позволяет делать героем самого себя. Поэтому автор дистанцируется от персонажа, меняя ему пол, девочки часто пишут о мальчиках, у которых получается исправить то, что не получается у них… В каком журнале она это читала?
Дарья тревожно прошлась вдоль длинной стены своей комнаты, сделав ровно шесть шагов от окна к двери. Комнатка была небольшая, по одной стене стояла полутораспальная кровать, рядом старый торшер под широким круглым абажуром, высветляющий подушку и угол пола. Напротив –левым боком к окну – письменный стол. Справа от него двумя узкими секциями в потолок возвышался книжный шкаф. Книги в нём стояли в два ряда, да еще и на рядах лежали неровными стопками, из которых выпирали уголки. Даша склонила голову, читая корешки. Методички, вузовские учебники, Фрейд, Гиппенрейтер. Введение в психологию, общая психология, возрастная психология, «Противостояние стрессу», «теория и методика работы с младшими школьниками». И почти в самом низу неровного столбика синяя книга «Психологическая защита в подростковом возрасте». Психологическая защита? Именно этим термином можно было бы назвать то, что Дарья сегодня слышала. Упёршись в книжные ряды левой рукой, другой она с трудом вытащила синюю книгу из-под тяжелой стопки. Покрутила в руках, открыла оглавление – хотелось сверить ощущения и понять, как дальше действовать, чтобы не навредить. Было стойкое ощущение, что у Софьи и без её неосторожного вмешательства множество проблем.
Дарья захлопнула книгу, когда читать стало совсем невозможно. Всё вокруг тряслось и строчки так скакали, что за полтора часа чтения в пути, её укачало. Зажмурившись, Даша помотала головой, а потом глянула в окно. Город давным-давно остался позади, и сейчас трасса бежала по берегу неширокой замёрзшей реки. По другую сторону над ней нависал каменными углами берег. Поверху росли объёмные пушистые ёлки. С них то и дело скатывались комья снега, падали и разбивались о камни. Даша любила эту дорогу. Ей нравился колкий берег. Там каждый камень стоял криво, опирался о другие, поворачивался острогранным боком, с которого сползал снег. Такая неровная, неаккуратная природная стена, как разношерстная толпа из камней. И сколько тут эта толпа стоит, не разбегается. И сколько еще простоит…
Дорога делала поворот и ныряла от реки в перелесок. Там гигантские ёлки под огромными ветвями прятали дорогу и качались близко-близко. Летом их можно было рукой из окна достать, поздороваться за широкие лапы. Но это раньше, когда Дарье было пятнадцать лет, и она с матерью в Тургалой ездила за компанию. Мама там еще полгода работала и моталась каждый день, а Даша скучала по друзьям. Сейчас вытаскивать руку из узкого окна как-то не по возрасту.
