– Кстати, Валера. – вновь подал голос Леонид. – Ты тут о «ментах» недавно разглагольствовал. Ни чего, что я офицер ОМОНа?
– Надеюсь, к тем «ментам» о которых я давеча говорил, ты не имеешь ни какого отношения. – коротко ответил Валерий – Если же обидел тебя словом или ещё чем, то извини.
– Ладно, командир. Проехали. – махнул рукой Лёня
После этого, в палате надолго воцарилась гнетущая тишина. Вроде бы все всё сказали и никто не желал быть источником нового спора и, уж тем более, какого-либо конфликта.
* * *
– Эх! И до чего же я люблю всевозможные больницы. – стукнув рукой по кроватной душке, первым нарушил молчание лётчик. – Лежишь себе, ни черта не делаешь. Тепло, уютно, всегда накормлен и словом добрым обласкан. Опять же, медсёстры молоденькие. Прям, глазу приятно.
– А я госпитали терпеть не могу. – ни к чему не обязывающий разговор с удовольствием поддержал Леонид. – Данная антипатия у меня ещё с 96-го. В том году я получил своё первое боевое ранение. Поместили меня в так называемом полевой госпиталь. Обычная палатка возле леса. Воды нет, медикаментов по минимуму, везде грязь. Короче, никакой гигиены. Хирург зашёл, обтёр грязные руки спиртом и полез ими же в мою открытую рану осколок извлекать. И это, без какого-либо наркоза. Жуть! И как только не помер я от болевого шока или заражения крови?
Да и некую ущербность здесь невольно ощущаешь. Парни служат, а ты, как на курорте. А ещё, на мозги непрерывно давит мысль о том, что со службы, не дай-то Бог, «по здоровью» попрут. В общем, не отдых, а сплошная нервотрёпка.
– Интересно. Кто ж тебя отсюда «попрёт»? – усмехнулся Дмитрий. – Идиотов, поехать в Чечню, не так уж и много.
– Побилат! – не обращая внимания на развернувшийся диалог, Князев снова обратился к лейтенанту. Он всё ещё жил прошлым разговором. – Говоришь, видел как погиб Муханов?
– Видел. – как-то неуверенно, быть может из-за неких опасений, ответил Александр. Впрочем, и дальнейшее его повествование сквозило нервозностью, волнением, запальчивостью. Он комкал слова; перескакивал с одного на другое, не договаривая прошлую мысль; периодически запинался и откашливался. – Темно, правда, было. Пока бомбила артиллерия, мы затаились чуть поодаль. А после, уже в ближнем бою столкнулись с чеченским отрядом. Не сказал бы, чтоб выглядели они истерзанными нашей бомбёжкой. Свежие, мобильные, злые. За короткой перестрелкой последовала попытка сблизиться с нами вплоть до рукопашной. Числом, наверное, взять нас хотели. Однако офицеры принялись маневрировать, сохраняя заданную дистанцию. Где-то отступали; где-то отходили в сторону. Бывали и короткие вылазки в контратаки. Когда же подоспела подмога с техникой, уже мы заставили чехов пятиться. После!..
– Сам-то, ты чего в это время делал? – перебил лейтенанта Князев. – В кустах отсиживался? Чёго тебе было терять? Чехи верх возьмут, Даудов похвалит. А если наши, так Муханов простит. Неплохо пристроился.
– Зачем ты так, командир? – Леонид вновь взглянул на Князева с укором.
– Просто я, Лёня, всё ещё заставляю себя ему поверить. Но хоть режь ты меня, так и не могу. Лишь одна единственная мысль постоянно в голове крутится: «Сейчас соврёт!.. Вновь обманет!..» Нету к тебе, Побилат, более никакой веры.
– Я, как и все. Дрался. – потупив взгляд, ответил Александр.
– Дальше-то, чего было? – чуть подбодрил лейтенанта Дмитрий.
– Среди отступавших боевиков случайно мелькнуло лицо Салмана. Этого скота, я ни с кем бы не спутал. Бросился за ним. А Муханов за мной. Кричит: дескать не стреляй, живьём его нужно взять. Он-то и догнал его первым. Повалил на землю. Даудов, сука, видимо понял, что путей для бегства у него уже нет. Вырвал чеку гранаты и, удерживая на себе командира, орёт: «Аллах, акбар!» Под осколки той самой, рванувшей гранаты, попал и я. Совсем близко был. Успел лишь голову руками прикрыть.
