– Умная, похоже, у Стасика девушка, – задумчиво отозвалась Ангелина, собирая черную смородину в большую плетеную корзинку. – Сима начала завоевание семьи с самого заковыристого родственника. Найти ключик к патриарху – это не с Гариком пококетничать и не с Катюшкой похихикать. Тут и кротость, и ум, и умение слушать и восхищаться, да вообще много чего нужно. Да, Люсь, повезло тебе с будущей невесткой. Девочка не так проста, как кажется.
– Я же говорила тебе, что на эти темы давно не заморачиваюсь. – Люся съела самую крупную ягоду и, вытерев тыльной стороной ладони губы, устало провела рукой по лбу. На коже остались темно-красные полосы. Господи, как похоже на кровь… Лина вздрогнула и, достав платок, вытерла подруге лоб.
– У Стасика девушки меняются, как… как цветы на моих клумбах. Интересно, сколько эта красавица выдержит? – словно размышляя вслух, спросила Люся.
– Серафима так же похожа на его прежних подружек, как твоя любимая шоколадная лилия вон на тот лопух у сарая, – возразила Лина. И добавила: – Стасик будет полным идиотом, если упустит такую девушку.
– Не упустит, – вздохнула Люся. – Сама уйдет. Стасик тот еще фрукт…
– Думаю, теперь он резко поумнеет. – Лина невольно улыбнулась тому, что увидела.
Из дома появилась Серафима с пластмассовым креслом в руках, за ней величаво следовал патриарх с пухлой синей папкой под мышкой.
– А вы не могли бы еще раз прочитать ту главу, в которой пишете об отношениях поколений? – попросила Серафима партиарха. – Там столько мудрых, оригинальных мыслей о воспитании и о детях.
– О каких еще детях? – недовольно спросил Викентий Модестович. Он никогда не страдал особым чадолюбием.
– Что значит – о каких? – оторопела Серафима. – О ваших. О Людмиле Викентьевне. Об Игоре Викентьевиче.
– А, ну да, ну да… – нехотя согласился патриарх. Он-то надеялся зачитать юной восторженной слушательнице совсем другое место из мемуаров. Тайно мечтал блеснуть оригинальными мыслями и философскими парадоксами. Но пришлось подчиниться.
– Ну хорошо, слушай. Хотя это не самое сильное место в рукописи. «В тот год Люська отчаянно мечтала о собаке. Она постоянно таскала на веревке старый носок, укладывала его спать, гладила, заставляла „служить“, брала на прогулку. И мы с матерью сдались. Так в нашем доме появился крошечный щенок эрдельтерьера – всеобщая любимица Дэзи. Никогда прежде я не поверил бы, что собака может стать полноправным членом семьи».
– Как повезло Людмиле Викентьевне, – вздохнула Серафима. – Я тоже всегда мечтала о собаке, но мама даже мысли такой не допускала. А теперь, пожалуйста, прочтите то место, где вы пишете про Гарика и его велосипед.
Патриарх расцвел от похвалы, покорно нашел в рукописи нужное место и начал читать ровным глуховатым голосом:
– «Однажды Гарик упросил меня купить велосипед. Это был „Орленок“, предел тогдашних мечтаний школьников. Сын назвал его „Орлик“, поставил в детской возле своей кровати, а ночью мы услышали ужасный грохот. Велосипед свалился на пол и разбудил весь дом, когда Гарик отправился по малой нужде. Пришлось выселить двухколесного друга из комнаты, невзирая на слезы сына».
– Как точно вы передали детскую психологию! У вас, безусловно, яркий писательский дар, – польстила Серафима. – Так и представляешь себе маленького Игоря Викентьевича, спящего чуть ли не в обнимку с огромным велосипедом… А у моей мамы вечно не хватало денег на самое необходимое, не то что на велик, – тихо, словно через силу, призналась она.
