Сколько мы идём? Расстояние не такое уж и большое, а по ощущениям ползём мы целую вечность, пока впереди не показывается та самая чайная.
— Если вам нужно отдохнуть, отдохните, — предлагаю я слугам. Правда, устала тут я, аж взмокла и дышу тяжело.
— Благодарю вас, юная госпожа!
— Чаю всем, — озвучиваю я то, что от меня ждут.
Чаю мне не жалко, даже любопытно взглянуть.
Деревенская чайная и близко не похожа на кафе, скорее сарайчик под бамбуковым навесом. Земляной пол устелен циновками, и сидеть предлагается на них. Столики есть, очень низкие.
Пожалуй, постою — не уверена, что я потом соберу конечности и встану. Мне помогут, но к чему давать лишний повод для сомнительных сплетен? Достаточно того, что в тени мне становится лучше. По крайней мере я снова способна наблюдать и думать.
Сейчас, кроме меня и слуг под навесом никого, но это сейчас.
Из сарайчика выскальзывают две миловидные девицы с подносами. Одеты похоже, только у одной волосы собраны и скручены, а у другой вроде бы тоже собраны, но пучок украшает шпилька, увенчанная ярким цветком. У той, что попроще, поднос нагружен пиалами, а у девушки со шпилькой на подносе только одна пиала и чайник.
— Госпожа заклинательница не побрезгует скромным подношением? — вторая опускает поднос на столик, наполняет пиалу из чайника и с поклоном протягивает мне.
— Благодарю, красавица, — я делаю осторожный глоток и повторяю то, что говорила в доме старосты, — истинный вкус у искреннего гостеприимства.
Чай как чай.
В пакетиках, наверное, хуже.
— Вы слишком хвалите, госпожа заклинательница.
— Передай мои слова владельцу чайной. Кстати, кто же он?
— Мой отец, госпожа заклинательница.
— Наверное, по вечерам трудно управиться со всеми посетителями?
— Справляемся, госпожа заклинательница, — девушка отвечает односложно и явно хочет уйти, а не сплетничать.
Жаль.
Впрочем сейчас действительно не лучшее время для болтовни. Слуги, кто первыми получили пиалы, уже ставят их на столы пустыми, и я расплачиваюсь за чай — иначе им вынесут новые порции, и так по кругу до бесконечности.
Не хочу на солнцепёк…
Я до последнего стою в тени навеса, пока слуги снова поднимают сундуки и вытягиваются в тихоходную процессию.
От чайной до моего нового дома гораздо ближе, чем от поместья до чайной, и остаток пути я почти не замечаю.
Процессия втягивается в разорённый двор, и слуги ставят сундуки прямо под открытым небом. Сказать, чтобы занесли под крышу самого сохранившегося павильона? Или потом, после уборки, позвать мужчин из крестьян? Пока я размышляю, ко мне подходит Кан:
— Юная госпожа, ваш багаж доставлен в целости и сохранности, — в его поклоне псовершенно не чувствуется раболепие и самоуничижение.
— Благодарю, — откликаюсь я.
— Слуги уйдут первыми.
Я киваю.
Крестьянки ещё не пришли?
Остаться одной тоже неплохо. Сейчас я отдышусь… Меня снова мутит, и возвращается лёгкое головокружение. И я вдруг отчётливо понимаю, что сейчас потеряю сознание.
16. Глава 16
Со стороны входа раздается визг.
Какая-то рослая женщина закрывает рот обеими руками, что не мешает ей визжать как резаной. За ее плечами возникают лица других женщин, и все они отшатываются. Я не могу понять, что их так напугало.
— Призрак вернулся!
— Призрак!
— Кто-нибудь позовите господина Тан спасти заклинательницу!
— А-а-а-а!
Какой еще призрак?
Я медленно оседаю, и единственное, на что меня хватает, это качнуться в сторону сундукаов. Лучше лечь на крышку, чем на землю. Кто платье будет отстирывать? Нежная ткань требует бережного отношения и особого мыла.
