– Где твоя темница? Что это за место? – вновь потребовал он объяснений.
«Интересно, раз отныне я главный герой, мне полагаются какие-нибудь бонусы за спасение сирых и убогих?» – меланхолично подумал он.
Ланнан сокрушенно покачала головой.
– Я была на зимнем балу. Это последнее, что я помню.
«Точно не на том зимнем балу, на котором был я».
– Я постараюсь помочь тебе, – вслух произнес он.
Девушка вскинула на него взгляд, в глубине ее глаз забрезжила робкая надежда.
– Пока я не придумал, как отсюда выбраться, постарайся подпитаться моими силами. Ты должна быть бодра, чтобы побег удался.
Девушка недоверчиво посмотрела на него и судорожно кивнула. Шен открыл глаза и уставился в потолок.
«Нужно спросить зимнего короля о ней, – решил он. – Заодно и повод посмотреть, о чем там они секретничают с Муаном».
Он поправил одежду перед зеркалом, стер компрометирующие следы муки, дотронулся до растрепанной косички… и понял, что лучше ее пока оставить как есть.
Шен долго шел по длинным коридорам, следуя за серебряной нитью. В какой-то момент он услышал музыку, а спустя несколько минут вышел в бальный зал. Бал все еще продолжался, фейри скользили в танце. К Шену тут же подлетело несколько кандидатов в танцевальные партнеры, однако на сей раз рядом не было Муана, готового прервать разгорающийся ажиотаж. Шен вздохнул, проследив за серебряной нитью, тянущейся через бальный зал к противоположному коридору. Старейшина пика Черного лотоса провел рукой, и невидимая стена оттолкнула настойчивых фейри. Он пошел в другую сторону бального зала, обходя помещение по периметру.
«Интересно, что сталось со старейшиной Тельгом? Поверить не могу, совершенно забыл о нем! Хотя, должно быть, он давно вернулся в орден».
Шен прошел еще несколько коридоров и оказался перед большими высокими дверями, напоминающими двери в залу Глубинной тьмы. На мгновение он замер перед ними, однако ощущение присутствия Муана настойчиво звало вперед. Шен толкнул двери и оказался в проходе между двумя трибунами. Впереди, словно на импровизированной сцене, стоял Элас и как раз объявлял:
– Суд над заклинателем Тельгом Веаном и заклинателем Муан Гаем объявляется открытым!
Муан был почти счастлив, когда пучеглазая фейри принесла послание от зимнего короля, прервав его, иначе… Что он вообще собирался сделать?
Какая жадная, оказывается, у Муана натура. Раньше он думал, что достаточно будет понимания, что Шен жив, здоров и живет с ним под одним небом. Затем решил, что лучше будет видеть его почаще, чтобы всегда быть готовым прийти на помощь и защитить. Стать ему другом, надежным тылом, верным соратником. Чего же больше?.. Ему хотелось встречного участия, чтобы и к нему относились так же.
Насколько по-особенному Шен к нему относится? Как мог решиться пожертвовать своей жизнью ради ученика? Как мог поставить свою жизнь ниже жизни Ала? Как мог поставить две их жизни ниже жизни Ала? Ведь он не мог не понимать, что, умерев, заставит и Муана корчиться от мук.
Шен ведь ничего толком и не сказал. Никак не прояснил своего отношения. Муан самонадеянно решил, что, чувствуя его эмоции, он все поймет. Не слишком ли он самоуверен?
«Я так сильно желал, чтобы ты привязался ко мне!»
На грани жизни и смерти почему Шен выразился именно так? Желал привязанности, но сам… Дорожил ли?
Мечник криво усмехнулся. Было глупо чего-то ожидать от этого несносного хозяина Проклятого пика. Шен хотя бы искренен: говорит только то, за что готов нести ответственность.
