В этом Смысле книга «Злосчастия Добродетели» удивительно полезная книга. Ибо мудрость не в том, чтобы ответить на все вопросы, а в том чтобы правильно спросить! Про себя и свою судьбу. Про смысл иного существования. Про этот неведомый промысел Провиденции, который так удивительно и отчётливо проступил в России, сотворённый чиновной безликостью жизни! Ведь не свой же чиновник воплощает идеал! Но как?! Как промысел Господень доходит до конторской книги и дел, заведённых на живущих?! Какая великая тайна истинного плана жизни от нас закрыта в особом секретном Господнем сейфе, с которого Ангелом снимаются печати в наше апокалиптическое время. Когда приоткрываются обыкновенно смутные приказы и тёмные смыслом мифические циркуляры (мифы Небесной Канцелярии). Ведь суть жизни – овеществление мифа, в котором сталкиваются снова и снова, в очередном замесе времён Личность и Вожак со стаей позади; Господь и Сатана. Противоречие начал, сверкающее изображением жизни. И бездна внутри нас, на всех уступах которой идёт великая битва меж Альфа-обезьяной и Спасителем; Меж Любовью и Страстью; меж Всеми и Одним…
Кто знает, может, наше время и родит ту самую философию, о которой мечтал де Сад в начале книги, философию, способную рассеять темень Господних Промыслов в отношении нас Людей.
Предисловие и перевод Евгения П.Цветкова 1989 год.
Маркиз де Сад
Наша философия тогда бы восторжествовала по-настоящему, когда сумела рассеять темень путей и средств, какими Судьба пользуется для достижения своих целей, намеченных ею в отношении человека, и составить на основании увиденного некое руководство в поведении, которое бы объяснило, этому несчастному двуногому существу (вечной игрушке прихотей своенравной Фортуны, так деспотично направляющей его), как ему понимать судьбинские предписания; какой держаться дороги, чтобы избежать причудливых капризов этой роковой силы, которую называют двадцатью именами, а так и не нашли для неё точного определения.
Ибо если идти проторенными путями нашей морали, страшась преступить её предписания, вдалбливаемые нам со школьной скамьи, с неизбежностью придёшь к тому, что из-за испорченности других, на нашу долю останутся, увы, одни шипы и тернии; злодеи же увенчаны будут розами. И, разумеется, малодушные люди, лишённые глубинной добродетели и нравственного постоянства, способного возвыситься над раздумьями, вызванными таким печальным исходом, не соблазнятся ли они, рассудив, что лучше отдаться общему потоку, чем противостоять ему? Не заявят ли они, что добродетель, сколь она ни прекрасна, если она, увы, оказывается прискорбно слабой в борьбе с пороком, становится жребием худшим из всех, какой можно выбрать; и в век, столь извращённый, не верней ли будет поступать как все? Те же, кто поучёней, если хотите, злоупотребляя полученным знанием, не скажут ли они вслед за ангелом Жезрадом из Жадига, что, в сущности, нет Худа без Добра. А от себя добавят, что коль скоро суммы добра и зла равновелики в самом несовершенстве устройства нашего дурного мира, не следует ли поддерживать установившееся равновесие, чтобы злодеев и праведников было поровну. Ежели так, то по вышнему счёту не важно, кем станет тот или другой, злым или добрым: поскольку в глазах природы одинаковы, что добродетель, которая всегда страдает, что зло; а счастье и богатство соединены с пороком – насколько умней расположиться среди процветающих злодеев, нежели следовать гибельной стезе добродетели?!
