Злые духи - страница 17

– Да я вас и не прошу раздеваться, чего вы-то волнуетесь? – обиженно заметил Приклонский.

Но Тамара продолжала с увлечением:

– Не выросла еще, cher maitre, новая женщина! Настоящая новая женщина. Она вам покажет, что вы за лишний балласт в природе! Вы узурпаторы, захватившие силой свои права.

– Позвольте, позвольте, но надо же считаться…

– Не позволю и считаться не намерена! Вы, мужчины, скоро увидите, что мы… Впрочем, я уже дошла. – И Тамара решительно повернула в ворота, где в глубине двора с клумбами открывался фасад одноэтажного старинного дома.

– Вы к Лазовской? – спросил Приклонский удивленно. – Так ведь и я к ним!

* * *

Дарья Денисовна постучала в кабинет к брату.

– Лель!

– Входи, входи – мы отдыхаем, – произнес голос Чагина.

Она вошла быстро и заговорила уже с порога:

– Я надеюсь, Лель, что ты сегодня обедаешь с нами.

– Конечно – раз я пригласил Ремина.

– Кроме Ремина у нас будет еще кое-кто…

– Значит, еще человек двадцать. Что же ты не здороваешься с Таей?

– Ах, pardon, я вас не заметила, Таиса.

Легкая гримаска неудовольствия пробежала по ее розовым губам.

Из-за стола, стоящего у окна, поднялась девушка.

На вид она казалась почти девочкой – худенькая, маленького роста. Волосы ее были заплетены в одну косу, и эта тяжелая темная коса, падавшая почти до колен, казалось, отняла все силы у этой хрупкой фигурки.

Ее большие светлые, слегка впалые глаза смотрели серьезно, и немного полный, хотя красивый рот казался очень ярким на бледном лице.

Всякий, кто внимательно присмотрелся бы к ней, увидел бы, что она вовсе не такая юная, какой кажется на вид, и что ей далеко за двадцать пять.

Одета она была очень скромно: в серую юбку и белую блузочку.

– Я вижу, что затеяла парадный обед… Хорошенький туалет, – говорил между тем Чагин.

Туалет действительно был очень красив: ярко-зеленый газ с серебром на сиреневом чехле падал красивыми складками, и казалось, что Лазовская просто завернулась в кусок этого газа, перехватив его лиловым шарфом.

Платье было сильно декольтировано, и у красивого полного плеча был приколот букет каких-то оранжевых орхидей.

– Тебе нравится? Не правда ли, хорошо?

Она сделала несколько шагов по комнате.

В разрезе ее платья видны были ее ноги чуть не до колен, обутые в зеленые шелковые чулки и серебряные туфли на высоких оранжевых каблуках.

Пройдясь по комнате, она остановилась перед зеркалом, поправила на висках свои золотистые локоны и, достав из-за декольте микроскопический кружевной платочек, стала старательно вытирать пудру в уголках рта.

В зеркале она увидела большие, задумчивые глаза Таисы, устремленные на нее.

Брови Лазовской нахмурились, и она пошла к двери, уронив на ходу:

– Мы сядем за стол в четверть восьмого.

* * *

По уходе сестры Леонид снова взялся за рукопись.

– Где мы остановились? – спросил он, не поднимая головы.

– На восемнадцатой формуле – диктуйте.

Голос Таисы был низкий, почти мужской, и совсем не гармонировал с ее наружностью.

Леонид диктовал с полчаса.

Лицо его было серьезно, глаза глядели вдаль, светлые и спокойные, словно видя что-то вдали и не замечая окружающего.

В дверь опять постучали, и на доклад слуги, что барыня просит их одеваться, он спокойно и внятно произнес: «Вон!»

Таиса же положила перо и встала.