Я бы предпочла оказаться на заднем сиденье джипа с затемненными стеклами в стиле спецслужб и поскорее выбраться из Манхэттена, но мы идем дальше по тротуару и он явно не собирается садиться в машину.
Я перехожу на бег, чтобы не отстать от него, и уже чувствую боль в мышцах, проклиная короткие ноги и высокие каблуки.
Это самое безрассудное, что я делала в жизни, если бы сейчас меня увидел брат, точно счел сумасшедшей. Надо признать, я и сама так себя чувствую, но лучших вариантов на этот вечер у меня не было.
Придется принять происходящее, даже если оно кажется кошмарным сном.
Радует, что общество музыканта приятно той Райли, которая некогда была его фанаткой, одержимой им и его музыкой.
Звезда с татуировками на теле останавливается на оживленном перекрестке, поворачивается ко мне и спрашивает с улыбкой:
– Чувствуешь запах?
Я замираю, не успев сделать следующий шаг, склоняю голову и вдыхаю.
Меня поражают мириады запахов: дорогих духов прохожих, мокрого асфальта и непередаваемые запахи мусора. Мне трудно выделить какой-то один, ведь они так плотно сплетены – так смешивают несколько цветов, чтобы получить коричневый.
– Эм… какой конкретно? – Потоки холодного воздуха скользят по открытым частям тела, но я почти не чувствую холода из-за всплеска адреналина.
Несколько движений, Эйден засучивает рукава, и я вижу необычный компас с разбитым стеклом, осколки – стайка взлетевших птиц. Вижу нижнюю половину кубика Рубика – одну из первых сделанных им татуировок.
Морщу нос. Даже странно, что я знаю о нем такие детали, а он и не подозревает.
– Не делай такое лицо, – говорит он из-за моей спины. – Нельзя судить, пока сам не испытаешь.
– Не знаю, что такого я…
Он закрывает мне глаза, и я напрягаюсь, тело становится твердым, как деревяшка. Машинально тянусь вверх и сжимаю его запястья.
Зря. Они массивные, пульс бьется уверенно, от этого внутри меня вспыхивает огонь. Я ощущаю толчок, такое впечатление, что меня только что реанимировали.
И я понимаю, что вернулась к жизни.
От прикосновений к его руке я начинаю дрожать, по коже бегут мурашки, которые множит ледяной воздух.
– Расслабься, – переливчато произносит он. Руки скользят по моим волосам. Больше никакая часть его тела меня не касается, только руки. И еще я чувствую влажное дыхание. – Мы на людной улице Нью-Йорка, на тебя не может не обратить внимание ни один прохожий, и я, конечно, брошусь на помощь, если пойму, что тебе грозит опасность.
Я усмехаюсь, ощущая, как напряжены плечи.
– Они, скорее, будут смотреть на тебя.
– Если бы меня узнали, тут уже была бы толпа папарацци. Поверь мне, ангел, все взгляды обращены на тебя.
Стараясь не думать, как с выдохом уходит напряжение, я отпускаю его руку.
– Почему ты так меня называешь?
Он не отвечает, только подталкивает, заставляя переступать ногами.
– Скажи, какой запах ты ощущаешь?
Твой! Пряный аромат духов будоражит рецепторы, подавляя все остальное. Мне трудно дышать, как и думать о чем-то, кроме распространяющегося по спине жара.
С одной стороны: Ко мне прикасается Эйден Джеймс! И, боже, от него пахнет лучше, чем описывалось во всех журналах.
С другой стороны: совершенно чужой человек закрыл мне глаза и внезапно напомнил обо всех правилах брата – даже несуществующего отца. Я вспоминаю обо всех наказах сразу, и от этого вновь охватывает страх.
Наклоняюсь вперед, чтобы его ладони не прижимались так сильно к моим векам. Не получается; он ведет меня, двигаясь следом, будто это игра.
