Ута приняла невестку без возражений, даже с благодарностью – она куда лучше самой Правены понимала, какой подвиг та совершила и какой опасности подвергается. Сам жених за прошедшие пять лет оправился от потери Горяны и был готов полюбить молодую жену, проделавшую ради него такой путь и согласную жить вдали от родных. Спокойно и благополучно они прожили два года, родился здоровый сын, и вся жизнь лежала перед ним, озаренная лучами, как ясное утро…
…Когда Правена появилась в Алдановой избе, Вальга невольно вздрогнул. Здесь его с оружниками наскоро устроили отдыхать, но из хозяев никого не было: Предслава сидела с Утой, Алдан работал в кузнице, а буйный выводок их детей носился где-то у реки.
Правена вошла тихо, остановилась у двери, боясь идти дальше. Вальга невольно встал. Она уже оделась в белое – в крайнюю степень «печали» и напоминала какую-то снежную тень посреди лета. Лицо у нее было застывшее, глаза покраснели, но сейчас она не плакала.
Глядя на Вальгу, она сделала несколько шагов, и ему сделалось жутко. Весь вид Правены – больше лицо ее, чем одежда, – выражали такую ясную причастность смерти, что живому было возле нее неловко. Казалось, стоит ей к тебе прикоснуться, даже взглянуть пристально – сам уйдешь за смертную грань. И еще страшнее было оттого, что она не кричала, не плакала, а лицо ее выражало мучение в смеси с напряженным раздумьем.
– Ты сказал, что Игморова братия… – тихим, сдавленным голосом заговорила Правена. – Верно ли?
– Пока нет. По истине не знает никто. Просто они исчезли, семь человек…
– Кто? Кто эти семеро?
Вальга перечислил ей сгинувших. Как и он сам, Правена знала их с детства: их отцы всю жизнь сидели вместе в княжеской гриднице, матери часто встречались у княгини.
– Так его уже… похоронили? – Правена запнулась на этом слове.
– Думаю, да. На третий день. Нынче лето, долго держать нельзя.
– А как его должны были хоронить?
– Не знаю. Это как Сванхейд решит. Там родни много, сделают все как положено. Об этом не тревожься. Ничего не упустят.
– И как ты думаешь – ему… – Правена запнулась.
– Что?
– Нет. Ничего.
Вальга надеялся, что вопросов больше не будет – он больше ничего и не знал, когда она снова заговорила.
– Ты когда назад поедешь? Ты же в Хольмгард поедешь от нас?
– Да. Князь так сразу, я думаю, не уйдет оттуда, там дела не улажены…
Вальга осекся: Святослав прибыл с дружиной на север для того, чтобы разобраться, чья здесь власть. И вот «дело улажено» – другого князя тут не будет.
Удайся Сванхейд ее замысел – Правена сейчас была бы молодой княгиней Гардов. Но Недоля одолела – она вдова.
– Я поеду с тобой.
– Зачем? – Вальга пришел в изумление.
– Как – зачем? Должна я к могиле мужа моего… – У Правены оборвался голос. – Хоть могилу…
– Ну-ну! – Вальга подошел и с сочувствием, хоть и неловко взял ее за плечи. – Коли родичи тебя отпустят, так поедем. Только не очень долго собирайся… Я ж не знаю, сколько князь там пробудет, чтобы мне потом не догонять их.
– Так сегодня и поедем! Нынче какой день, четвертый? Пятый?
– Я три дня в дороге был… Да один день там – четыре дня.
– Если поспешим, то ко второму правежу[6] поспеем – на девятый день.
– Поспеем… – растерянно согласился Вальга.
Правена помолчала, потом добавила, глядя перед собой:
– Я все не верю… даже причитать не знаю как. Он передо мной все живой стоит. Было начну, а тут мысль: может, он жив? Не видела ж мертвым его…
