Прыжок зверя
Страшно прекрасен. Он рядом со смертью. Кого-то он ей дарит.
А кого-то от нее отделяет.
Стрела видела их, как когда-то видела на своем острие Лань. Двое пали от ее стремительного поцелуя.
Удар третьего не показался Охотнику сильным.
Последнее, что видел Разбойник, были когти птицы, вонзившиеся ему в глаза.
Птица Сирин внимательно смотрела на распростертого на снегу Охотника.
– Ты стал сильнее. Взгляни на себя. Ты бы мог дать им отпор, если бы захотел. Тогда не умер бы Волк. Тогда не стала бы вмешиваться я.
– Я стал сильнее. Но мне горько видеть, как люди пытаются остановить тех, кто стремится сделать их жизнь лучше.
– Не потому ли Бог решил уснуть, Охотник?
Человек молчал. Птица поднялась в воздух и растаяла среди облаков.
«Я больше не вмешаюсь, теперь ты остался один. Последнее испытание перед встречей с Богом».
Охотник медленно поднялся и подошел к Волку.
– Спасибо, Серый Брат.
– Спасибо тебе, Охотник. Спасибо, что стал моим учителем. Я многое понял, пока шел с тобой.
– Учитель лишь тогда хорош, когда вместе с учеником постигает премудрость. Мы достигли этой горы вместе, Серый Брат.
– Ты совсем скоро увидишь Бога. Скажи ему, что я рад был быть с ним рядом.
Волк умер.
Охотник копал могилу в мерзлой земле. Волку. И разбойникам.
«Странно, что все мы возвращаемся в землю. Страшно, что там, в темноте и забвении нужно лежать Божьим детям. Только черви. Хотя даже их нет в этой мерзлоте у Горы. Огонь гораздо легче превратит человека в прах, чем это сделают черви, а Мать Земля не будет скорбеть о наших телах в своем лоне».
Когда Волк и Разбойники легли по могилам, Охотник начал свое восхождение.
Он несколько дней не видел пищи.
Пил лишь талый снег.
Холод продирал до костей.
К ночи второго дня он втащил свое тело на каменистое плато. Там у расщелины в горе стояла статуя Атланта. С хрустом Атлант развел каменные, вмерзшие в лед, плечи. С тяжестью взглянул на замерзающего Охотника.
– Ты продрог до костей. Смерть идет за тобой по пятам.
(Только шшшшааааг…
Только шшшааааг, Охотник…)
– Я боюсь, что не смогу добраться до Бога, каменный Атлант.
– Ты должен.
С этими словами Атлант поднял его на руки и внес под свод расщелины.
Охотник медленно пришел в себя, ему трудно было открыть глаза, руки и ноги не шевелились.
– Горная вода, она вернет тебя к жизни. Пей ее.
Обжигающий глоток поднял человека на ноги. От второго холод ушел из окоченевших членов.
Он остался в одиночестве. С трудом развел огонь из разбросанных по пещере веток. Свет от дрожащего пламени выхватил из другого конца пещеры странный силуэт.
Охотник взялся неверной рукой за первую ступеньку. Лестница поскрипывала в темноте.
Темнота.
Из-за нее Охотник не мог видеть, есть ли под ногой ступенька, и не обрывается ли следующая в бездонную пропасть.
Темнота.
(Только шшшааааааг… только шшшшшааааааг)
Бусы на шее снова тонко звякнули. Охотник провел по ним рукой и нащупал деревянные бусины. Тридцать три штуки.
Он развязал веревку и, поддавшись порыву, ссыпал все деревянные бусины к себе в ладонь.
«Когда придешь к Горе, поймешь».
Бусины стали жечь руку. Каждая стала наливаться ярким оранжевым светом.
Охотник бросал бусины как можно дальше вперед и шел на свет по деревянным ступеням, которые все также жалобно стонали и скрипели.
Шаг
Шаг
Шаг
Бросок
***
Он успел забыть о времени, не мог сказать день или ночь сейчас за сводами Горы. Существовали лишь скрипучие деревянные ступени да бусины, которых становилось все меньше.
