– Был здесь однажды... когда мне было девятнадцать лет...
– Конечно! Об этом отцы детям рассказывают: знаменитый Подгорный Охотник, спасенный богами на Совином капище, стал «помнящим вторую жизнь» и получил в храме новое имя. У нас, в нашем городе!
– Не был я тогда знаменитым. Мальчишка...
– Зато теперь про великого Шенги все бродячие сказители!.. – Тагиарри заставил себя оторвать взгляд от правого плеча собеседника под плащом. – Могу ли я узнать, что мой уважаемый гость намерен делать дальше?
– Ну... доберусь до столицы, повидаю Главу Гильдии. Пока по чужим землям шлялся, порядком задолжал в Гильдию, заодно рассчитаюсь.
Хранитель, лысеющий человечек с грустными глазами и короткой темной бородкой, недоумевающе скривил губы под полоской усов:
– Эти ваши расчеты... как-то я не понимаю! Десятая часть от всего, что продано... Ну, в казну вы каждый год платите, это понятно – там определенная, неизменная сумма. А эта десятая часть – кто же вас проверить может?
Гость усмехнулся, откинувшись на спинку кресла:
– Проверить? Почтеннейший Тагиарри, сам удивляюсь, но платим честно! А в неудачные годы даже переплачиваем, чтобы Глава Гильдии и собратья по ремеслу не догадались, упаси Безликие, что дела идут скверно! Приходилось ли моему господину видеть разоряющуюся знать? Ходят голодными, а последние деньги тратят на дорогие наряды. Так по сравнению с Подгорными Охотниками эти люди – скромные, застенчивые создания! Хвастовство есть одно из первейших качеств Охотника – наряду с болтливостью и нахальством.
Хранитель хмыкнул:
– Хорошо бы мне горожане так налоги платили. Болтливости и нахальства у них предостаточно, а вот как с денежками расставаться... Ну хорошо, увидишься ты с почтеннейшим Лаурушем Ночным Факелом, уладишь все дела, а что потом?
– А потом хочу отдохнуть. Куплю домик на берегу, буду смотреть на корабли, слушать, как шумит море. Когда прискучит безделье, возьму ученика.
– Послушай, – вкрадчиво начал Хранитель (и Шенги подобрался, поняв, что начинается настоящий разговор). – Море подождет, оно с сотворения мира шумит, где шумело, вряд ли Безымянные в ближайшие годы соизволят его передвинуть. И кораблей в порту Аргосмира предостаточно, хватит наглядеться и внукам твоим. Может, задержишься и спасешь один симпатичный городок от большой напасти?
Шенги выжидающе молчал. Хранитель со вздохом продолжил:
– Издагмир – процветающий город, не столько большой, сколько богатый и веселый. Мы исправно платим налоги и узнаем вести из чужих земель раньше, чем они дойдут до столицы. И все это нам дает проезжая дорога. Торговый путь. Посчитай, сколько в Издагмире постоялых дворов, сколько таверн... есть два игорных дома, даже две бани на иноземный манер... ага, улыбаешься – слышал уже, да? У нас больше портных, сапожников, поваров, лекарей, чем надо для здешних жителей. А сколько горожан перекупают товары у чужеземцев и везут в столицу сами! Проезжая дорога – становой хребет нашего благополучия. Убери ее – город захиреет и умрет. Мы это знаем, заезжих любим, уважаем и бережем. Даже штрафы с подгулявших иноземных буянов берем аккуратнее, чем с местных. Или, к примеру, два года назад был случай. С голубиной почтой пришла весть, что в Нарра-до от заразной болезни скончался Светоч, а с ним – грудной малыш, его наследник. В городе стояли три наррабанских каравана – стекло везли, шелк, сушеные фрукты, сладости. Я известил наррабанцев, что у них уже другой Светоч, брат покойного. Ну, вопли, молитвы, задержались купцы на три дня – Светоча оплакивали. Так не поверишь: три дня во всем городе траур был. В знак сочувствия!.. Ну, что на меня так смотришь? Я такого приказа не давал. Велел только закрыть на три дня игорные дома и занавесить во дворце окна черной тканью... Так во всем городе не было окна, в котором ни висел бы хоть клочок черной тряпки! И ни музыки, ни песен!
