– Вы имеете в виду… заказное убийство? – почти закричал от возмущения капитан Ком. Именно таких версий он и боялся как огня.
– Как один из вариантов – да.
– И что, по-вашему, на это указывает?
– Да хотя бы связанные руки. Временной интервал тоже. Возможно, его ждали.
– Да это все за уши притянуто. Если бы это было заказное убийство, его бы просто застрелили – и все. Не согласны?
– Я думал об этом, и нет, не согласен. Стрелять – значит, шуметь. Хоть деревня и пустая, а могли побояться поднимать шум. Потом, его могли пытать с целью выведать какие-либо сведения. Или нападение могло быть связано с его профессиональной деятельностью.
– Или – быть случайным стечением обстоятельств, ограблением, – упрямо повторил капитан и добавил едко: – К тому же, знаете ли, пожар – сомнительный способ сделать все тихо. У вас все с версиями?
– Нет, не все, – упрямо продолжил Иван. – Возможно – месть. Связать человека, а потом сжечь его заживо – это нужно быть либо совершенно черствым, лишенным не только жалости, но и элементарной способности к состраданию, либо…
– Думаете, уголовник мстит, которого ваш Морозов когда-то посадил? – кивнул капитан Ком, на этот раз чуть теплее.
– Возможно. Хотя Морозов вообще-то уже давно занимается экономическими преступлениями. Там, знаете ли, кругом белоручки, бизнесмены да банкиры. Впрочем, нужно посмотреть, кого недавно освободили. Как версия – однозначно пойдет. Кроме того, пожар – это почти всегда уничтожение следов, так? – добавил он. – Следов чего, вот что нужно узнать.
– Ну, так это экспертиза покажет, – заверил его капитан, перепрыгивая на месте с ноги на ногу. Выдерживать такой холод было решительно невозможно.
Помощь от Третьякова с неохотой, но приняли. Все равно никуда от него не денешься, а работы много. Одних опросов соседей – ворох. Всех объехали только к утру – четыре деревни и несколько отдельно стоящих домов. Слава богу, людей оказалось меньше, чем они ожидали. Стучались ко всем, но ориентировались на наличие дыма в трубе – самый верный способ определить, есть ли кто-то в доме в такой холод. Даже если во дворе нет машины, это не значит, что дом пустой. Да, в некоторых дворах стояло по четыре-пять машин, там уже собралась новогодняя компания. А кто-то приезжал вместе с кем-то, заодно, по пути, чтобы не соблазняться и в Новый год не сесть за руль пьяным. А пить собирались все и много.
Люди встречали Третьякова и выделенного ему в помощь молодого оперативника Сережу с недовольством. Коренастый, с бульдожьими глазками Сережа только подливал масла в огонь, буквально набрасываясь на людей с вопросами, и своей суетой начал раздражать Ивана еще до того, как они вошли в первый дом с дымом в трубе. Сережа явно хотел выслужиться и смотрел на московского майора с придыханием, отчего Ивану хотелось дать ему подзатыльник и отправить восвояси. Но – нельзя. Сережа был как довесок к неофициальному перемирию между капитаном Комом, имеющим тут все полномочия, и Иваном Третьяковым, не имевшим тут ничего. Удачных, информативных визитов было всего два-три. Все визиты проходили по одинаковой схеме: оперативник Сережа стучался в двери, если удавалось войти через калитку, а затем показывал удостоверение и начинал опрос. Иван Третьяков стоял сзади и слушал.
– Доброй ночи, извините за беспокойство, неотложное дело, нужно задать несколько вопросов. – Сережа говорил так же энергично, как и двигался, и уставший выше всякой нормы Иван еле сдерживался, чтобы не попросить его перестать мельтешить. – Мы выясняем, кто вызвал пожарную бригаду на пожар в доме на том конце Благинина.
