– Может, есть смысл провести в доме Морозовых обыск? – предложил Бахтин.
– Вам чуть что – сразу обыск подавай, – скривился Мануйлов.
– Я согласен с Николаем Степановичем, – кивнул Третьяков. – Морозова добровольно предоставила мне доступ к комнате отца, передала ноутбук. Она не боится обыска, а это значит, что мы, вероятнее всего, ничего не найдем. Ее же спугнем, и любые другие возможные оперативные действия уже окажутся невозможными. Она обложится адвокатами и уничтожит любые потенциальные следы. Предлагаю подождать и опросить аккуратненько всех, кто может ее знать.
– Звучит как план, – кивнул Мануйлов. – Но продолжай отрабатывать и другие версии, Третьяков.
Уже на выходе Мануйлов остановил Ивана и спросил, что у того происходит. Иван сделал вид, что не понимает, о чем речь, но начальник только фыркнул и велел перестать дурить и разобраться уже с женой. Иван подумал, что «разобраться» в определенном контексте означает как раз то, что сделали, предположительно, Алиса Андреевна Морозова и ее опять же предполагаемый соучастник. Разобраться с женой – это как раз то, чего ему очень хотелось в тот день, когда погиб Морозов. Теперь же его вроде отпустило и сделалось до странности все равно. Нет, ему не перестало быть противно и мерзко, словно он плавал в бассейне с окурками, но все это отошло на второй план.
На переднем плане стояла стройная фигура высокой девушки в голубом пальто с меховой оторочкой. Умное, красивое, гипнотически-печальное лицо. Иван мог только представить, как сильно любил единственную дочь подполковник Морозов. Отличница, умница, папина гордость, папина радость. Иван представил, как Морозов приходит с работы, приносит бутылку виски, подаренную коллегами, засыпает в своей маленькой, больше похожей на келью комнате. И его спокойная, уравновешенная дочь в какой-нибудь шелковой пижаме стоимостью в пятьсот баксов идет в гостиную, достает бутылку, зная, что отец заберет ее с собой завтра прямо с утра – потому что он всегда так делает с любым крепким алкоголем. Алиса Морозова откручивает крышку, добавляет в виски флунитразепам – самую коварную его версию, без запаха, без вкуса, – закручивает крышку и ставит бутылку назад. Она хорошо знает отца, понимает, что проверять, почему бутылка открыта, он не будет и выпьет виски сразу, как только приедет на дачу. Андрей Петрович – человек устоявшихся привычек. Конечно, был риск, что он может и не выпить сразу. Но его убийца уже ждал его в доме, убийца спокойный, хладнокровный, терпеливый. Если бы Андрей Петрович не уснул, задача убийцы осложнилась бы, но он выпил и уснул. И теперь все, что нужно сделать его дочери, – это дождаться передачи ей наследства. Подождать еще чуть-чуть после того, как она ждала так долго. Аж двадцать лет ее сытой жизни, полной отцовской любви.
Ресторан «Старый лес» открывался только в двенадцать, к тому же третье января для ресторана – первый рабочий день после Нового года, так что Ивану пришлось стучать в дверь кулаком, чтобы сотрудники, которые уже были на месте в одиннадцать, открыли ему дверь. Лица заспанные, мятые, злые. За улыбкой – это в «Макдоналдс». Ресторан, один из пяти в сети, был самым близким к управлению, поэтому с него Иван и начал опрос. Оформлен ресторан был в стиле русских сказок. Стены обшиты блок-хаусом, в углу большого зала – огромная печь с ярким и самым настоящим огнем, под ногами – темные каменные полы. Проходя между рядами столов из грубого дерева, крупно нарубленных дров, сложенных высотой в стену, и подвешенных над барной стойкой сковородок, Иван задумался о том, принимал ли сам Морозов участие в выборе именно этого, столь любимого им стиля. Андрей Петрович был помешан на экологичности бревна, на красоте леса, так что Иван бы рискнул поставить на то, что слово Морозова тут было решающим.
