В дверь супружеской спальни несмело постучали, будто мыши поскреблись. Тревожить царя глубокой ночью мог позволить только один человек – постельничий, да и то по самым безотлагательным делам. Арриба, недовольно кряхтя и сопя, встал, накинул легкий хитон. У двери спросил негромко:
– Кто? – Хотя был уверен, кто нарушитель его сна. Услышав знакомый голос, откинул металлическую щеколду – он всегда запирался на ночь.
В полутёмную комнату бесшумно проскользнул человек в короткой тунике – Завкр, надежный слуга, верный пёс. Склонив голову, он прошептал:
– Мой царь, прибыл гонец из Македонии. Утверждает, что с важным посланием от царя Филиппа.
Арриба приподнял густые брови, отчего лицо с крупным носом выразило нескрываемое изумление. Усмехнулся про себя: «Надо же, вспоминал македонян, а они уже здесь!» Вслух сказал:
– Проводи в зал приёма. Пусть ожидает.
* * *
Посланник Филиппа в сопровождении Завкра оказался в просторном зале, где царь обычно принимал чужестранные делегации. Гонец присел на клисмос – стул с изогнутыми ножками и высокой спинкой, – со вниманием огляделся. От двух настенных светильников-лихнионов, которые, видимо, только что зажгли, пахло прогорклым маслом, и света было недостаточно. Углы зала тёмные, не проглядывались. Судя по воздуху, какой встречается в непроветриваемом помещении, здесь давно не было приёмов.
Мимо македонянина тенью проскользнул человек. Используя заострённый крючок на длинной палке, ловко снял с фитилей нагар. Стены, покрытые алебастровой штукатуркой, посветлели, обнаружив места с росписью сцен охоты на кабана и медведя. На торцовой стене виден старый дождевой подтёк от прохудившейся кровли. По внешнему виду зала и мебели ночной гость отметил, что эпирский царь к роскоши не стремится.
Дверь, через которую его проводили сюда, выглядела, судя по закоптелым дубовым доскам, очень древней; едва заметно проглядывала незатейливая резьба. Дверь, что напротив, выглядела парадно, за счёт инкрустации слоновой костью и золоченых медальонов. Видимо, она служила для выхода царя к послам. Часть «царской» стены занимала большая картина, изображавшая легендарный эпизод из жизни богов. Поверх каменных плит пола лежали два шерстяных ковра с меандром – дорогим для каждого эллина орнаментом из простых геометрических линий. Возможно, в летнюю пору ковры смотрелись не совсем уместно, а в зимнюю непогоду они приходились кстати. Арриба ценил домашний уют, и по этой причине ковры имелись почти в каждом дворцовом помещении, все больших размеров.
Продолжая осмотр, посланец царя Филиппа отметил вниманием старинное оружие, развешенное позади царского троноса: три медных круглых щита, два копья и огромный лук со спущенной тетивой – священные реликвии царей Эпира. По углам на низких постаментах покоились большие вазы светлого мрамора. Они вносили приятное разнообразие в мрачноватую обстановку помещения.
Молодой человек начал скучать, как «царская» дверь открылась. Появился Арриба. Македонянин поднялся, с аристократическим достоинством кивнул головой, приветствуя царя. В Греции низкопоклонство не было принято.
