И все же в пятницу она сделала свой выбор…
***
«Змееносец… Теперь-то я хорошо знаю, что это за знак такой», – улыбнулась Люба, поворачивая ключ в замке.
Толкнув дверь, она очутилась в маленькой прихожей. И первое, что ей бросилось в глаза, были огромные, сорок пятого размера, не меньше, осенние ботинки, стоящие посреди коридора.
«Так, а это кто у нас в гостях? То, что ботинки не Яна – это точно… У него сорок первый… – удивилась она, рассматривая обувь. – У нас что, Аркадий в гостях?!..»
Догадка ее несказанно обрадовала. Люба засуетилась и, поставив авоську на пол, уже собиралась радостно поприветствовать гостя, но внезапно замерла на месте и прислушалась. Из глубины квартиры доносились подозрительные шумы и стоны.
Вот опять послышался ритмичный скрип дивана. Пауза, и вновь все повторилось.
От страшной догадки внутри у Кудряшовой все похолодело. Не разуваясь, они кинулась в комнату. Открывшаяся перед ней картина заставила Любу на секунду потерять дар речи. На диване в страстном переплетении лежали два обнаженных человеческих тела. Эти двое увлеченно занимались любовью.
– Учитель… – только и смогла вымолвить она. – Аркадий, за что?..
Услышав голос позади себя, Тверд вздрогнул и, быстро вскочив на ноги, ничуть не стесняясь своей наготы, встал во весь рост перед остолбеневшей Любой.
– Вот видишь, Люба, я же говорил, что наша мартовская встреча была неспроста. Посмотри, это и есть то самое недостающее звено моего личного гороскопа, – твердо произнес он и отошел в сторону.
Только теперь Кудряшова поняла, кто был второй половиной этого бурного соития.
С дивана на нее испуганно и одновременно вызывающе глядели такие знакомые глаза.
– Яна?.. Разве такое может быть?.. – только и смогла прошептать Кудряшова.
Ее сознание, как в быстро меняющемся калейдоскопе, стало стремительно рассыпаться на множество мелких фрагментов, чтобы уже в следующее мгновение собраться в абсолютно новый вариант воспринимаемого мира. А затем в новый, и в новый, и так до бесконечности… Необратимый процесс потери разума был запущен. С тех пор сумасшествие стало для нее обыденной реальностью. Больше в нормальное состояние сознания Кудряшова так никогда и не приходила.
А потому, спустя пару дней, Люба была госпитализирована в психиатрическую больницу, где впоследствии так и осталась под наблюдением на постоянной основе.
Март 1996 года, Орел, Россия
В комнате царил беспорядок. Но так могло показаться лишь на первый взгляд. Стоило только присмотреться более внимательно, как неизбежно напрашивался вывод, что во всем присутствует определенный принцип: как расположения предметов интерьера, так и хозяйских вещей. А если бы вы углубились в детали, то, несомненно, сообразили бы, что всё здесь находилось в строгом соответствии с жизненным укладом жильцов.
И главным принципом, которому подчинялось все в этой комнате, являлась незримая черта, некая медиана, разделявшая ее на две части – женскую и мужскую половины.
В левой половине располагался темно-коричневый лакированный платяной шкаф времен брежневского застоя, забитый женскими вещами настолько, что одна из его створок была просто физически не в состоянии закрыться. Зато старенький трельяж в углу, сплошь заставленный разномастными косметическими средствами и прочими дамскими аксессуарами, выглядел угрюмым старым воякой, с застегнутым на все пуговицы парадным мундиром.
