Снова прижавшись к её лбу, Роберт зашептал. Отчаяние и боль, и безмерная мука отразились на его лице, зазвучали в голосе.
- Алекс, ты и... он?.. Вы?..
Она перебила его так же тихо, шёпотом, бывшим так к месту в этой спальне, укутанной в темноту лондонской ночи.
- Нет.
- Нет?
- Нет.
Роб провёл рукой по её лицу, очертил кончиками пальцев чувствительные губы. Их лица стали ещё ближе друг к другу, затем соприкоснулись.
- Роберт...
- Не надо... прошу, не говори ничего.
И она прекратила, сдалась, её руки заскользили вверх по его спине, скрытой под тканью рубашки, и она почти разочарованно застонала от того, что не может ощущать его обнажённую гладкую кожу.
И когда Роберт наклонил голову, наконец, намереваясь поцеловать, её ладонь легла ему на затылок, притягивая ближе, ускоряя момент соединения их губ.
Мягкость... Нежность... Неторопливо его язык скользнул ей в рот, встречаясь с её собственным. Всё было так же как три года назад. Она почти забыла, как это - целовать Роберта, хотя ей казалось, что она помнила всё до мельчайших деталей. Одно дыхание на двоих. Движения губ почти идеально дополнили друг друга. Это был медлительный, неспешный поцелуй. Они словно бы заново изучали друг друга, узнавая, как каждый из них изменился за прошедшие годы.
Роберт закрыл глаза, отдаваясь ощущениям, её губам, её запаху и вкусу, чувствуя, как всё переворачивается в нём, как чернота, мрак и злость уходят из души, уступая место чему-то иному. Любви к Алекс, совершенно новой, не похожей на прежнее чувство. Он прошёл через свои ошибки. Это был долгий путь человека самовольно и эгоистично разрушившего собственное счастье. Сейчас, сжимая свою жену в объятьях, он уже не чувствовал себя так паршиво, как несколько минут назад. Он становился чище благодаря ей, она дарила ему эти ощущения. Его твёрдость и сила, и её податливость и уступчивость. Всё смешалось. В одно целое. В один живой организм. Она была его женщиной. Только она. Никто другой не мог заменить её. Он не желал других в своей жизни. Алекс... Она была нужна ему... необходима... жизненно важна... Всегда было так, и ничего не изменилось.
Он злился в своём номере, исходил яростью и ненавистью, и скорее интуитивно, чем обдуманно, оказался возле её комнаты. И прежде чем Роберт успел подумать, он уже стучал в её дверь, совершенно не осознавая, что будет делать, если Алекс откроет ему.
Сжав Алекс сильнее в своих объятьях, он расслышал её тихий стон. Её рука каким-то образом пробралась ему под рубашку, кожа на спине и груди пылала от прикосновений.Не способный удержаться, он сжал её бёдра, притягивая ближе, и заслужил ещё один стон, вздох и тихое:
- Нет...
- Алекс... - почти прорычал он.
- Прости, я... не могу…
- Алекс, - тихое, шёпотом.
- Нет, прости, я... Роберт...
Всё внутри восстало против кощунственной мысли - выпустить её из своих рук, но он должен, он не мог иначе.
- Хорошо, - его губы последний раз прижались к её, нехотя прервали поцелуй. - Хорошо...
Ему хотелось проникнуть в неё, любить её, доказать ей свои чувства тем способом, где слова совершенно излишни. Но вместо этого он с трудом оторвался от её губ и, пока сила воли окончательно не покинула его, развернулся, оставляя Алекс, почти выбегая прочь из этой комнаты, к своему номеру, где до самого утра ему предстояло находиться в неопределённости. Сокрушаясь о том, что не остался и не довёл всё до конца.
