Читать онлайн Ирина Белецкая, Елена Бурцева - Знай наших. Истории силы наших предков

Авторы: Бурцева Елена Владимировна, Билецкий Алексей Сергеевич, Балакина Ксения Андреевна, Белецкая Ирина Викторовна, Бунина Наталья Сергеевна, Вавилина Ольга Павловна, Смирнова Юлия Александровна, Тасмаева Анна Юрьевна

Редактор Елена Владимировна Бурцева

© Елена Владимировна Бурцева, 2022

© Алексей Сергеевич Билецкий, 2022

© Ксения Андреевна Балакина, 2022

© Ирина Викторовна Белецкая, 2022

© Наталья Сергеевна Бунина, 2022

© Ольга Павловна Вавилина, 2022

© Юлия Александровна Смирнова, 2022

© Анна Юрьевна Тасмаева, 2022

ISBN 978-5-0056-5147-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Для меня эта история началась после обнаружения нескольких писем на чердаке маминого родового дома, датированных 1960-ми годами и отправленных из далёкой Америки родной сестрой её деда, после чего я всерьёз занялся изучением истории своей семьи.

Благодаря одному из писем, написанному 8 сентября 1968 года в г. Денвилл (штат Нью-Гэмпшир), пронизанному печалью и ностальгией по родине, грустью по родным и близким людям, я впервые узнал много новой, интересной и захватывающей информации.

Анна Антоновна проживала на тот момент одна в собственном доме, недалеко от своих двух сыновей и дочки. Сообщала, что имеет девять внуков, двое из которых уже создали свои семьи. В письме она жаловалась на плохое здоровье, а также сетовала, что, несмотря на 54-й год с тех пор, как решилась уехать жить в США, ни разу не видела своих друзей, братьев и сестру, племянников, родной деревни. Надо сказать, что из-за политической обстановки Анна Антоновна смогла поддерживать хоть какую-то связь с роднёй за океаном, уже будучи в преклонном возрасте. В год написания письма ей предстояло справить свой 73-й день рождения.

Первоначально об истории рода моей мамы было известно совсем мало. Бурак Анна Антоновна родилась 25 декабря 1896 года по старому стилю в д. Подороск Волковысского уезда Гродненской губернии Российской империи в крестьянской семье. Детство прошло в родительском доме по нынешней улице Сидельницкой. Анна была вторым ребёнком после Антона (дедушка мамы), который старше её на три года. Кроме неё, младшими в семье являлись брат Иосиф (Осип) и сестра Зина. Крещена Анна в православной вере в Подоросской церкви. О детстве моей родственницы, к сожалению, ничего не известно. И лишь только эмиграция в США и вместе с тем фиксация личностных отношений Анны с внешним миром посредством сохранённых архивных данных вновь позволяет проследить её жизненный путь. Итак, попробуем разобраться в сложных перипетиях судьбы рассматриваемой персоны.

Многочисленное семейство Антона Фёдоровича (деда Анны), наделённое после отмены крепостного права весьма скудными тремя десятинами земли (как бобыли), влачило жалкое существование [1]. В дальнейшем разделённые между братьями лоскуты фактически превратились в огород для каждого из них. Сложное материальное положение на родине, поиск лучшей доли заставляли принимать совершенно новые, нестандартные решения. И поэтому в сложившихся условиях затея бросить осколки своей прежней жизни ради перспективно-манящей поездки в Новый Свет с целью обеспечить себе более или менее достойное существование, по сути, являлось вынужденным актом [2]. Так, уже в начале XX века для белорусских крестьян эмиграция в США была привычным делом. Пожалуй, в каждой семье найдётся хотя бы один родственник, который отправлялся на заработки за океан [3].

Накануне Первой мировой войны в Америку выезжали жители из всех уездов Виленской, Гродненской и Минской губерний. В составе эмигрантов преобладали молодые мужчины из крестьянских семей, выезжавшие в США на определённый срок с целью заработка. Разрешалось пребывать за границей не более пяти лет, в противном случае человек утрачивал гражданство, лишался имущества и подлежал, в случае возвращения, аресту и вечной ссылке. По истечении этого срока кто-то возвращался на родину с заработанными деньгами и использовал их для улучшения своего материального положения (приобретали землю, сельскохозяйственные машины и т. д.), а некоторые, как, например, Анна Бурак, навсегда обосновывались в чужой стране [4].

Первым в США уехал отец Анны и моего прадеда – Антон Антонович Бурак. В одном из переписных листов США за 1910 год удалось обнаружить его в окружении земляков, возможно, родственников, в районе Нью-Джерси. Старшему сыну Антону на момент отъезда отца в 1909 году исполнилось 16 лет, Анне же было лишь 13. Именно в эти годы (1905—1907) иммиграция в США достигла своего пика. 17 апреля 1907 года через остров Эллис, который находился в устье реки Гудзон в бухте Нью-Йорка, прошло 11 747 человек [5].

По достижении 18 лет Анна сама направилась на американский континент. Почему именно она уехала в США? На мой взгляд, причин тому может быть несколько: старший брат Антон на тот момент мог быть уже женат, и, возможно, Анна имела более сильную духовную и эмоциональную связь с отцом, нежели другие дети, что подвигло его пригласить к себе за океан в первую очередь дочь. Но почему не жену или жену и детей? Почему мать позволила уехать дочери одной в далёкое и опасное путешествие? Вопросы остаются открытыми.

Анна села на корабль под названием «Балтик» (Baltic), покинувший порт в Ливерпуле 13 августа 1914 года. В заветную страну, а точнее в самый крупный пункт временного пребывания иммигрантов на острове Эллис, она приплыла из Англии через девять дней, а именно 22 августа 1914 года [6], т. е. на 25-й день после объявления о начале «Великой войны». Последнее событие стало основной причиной, чтобы задержаться на чужбине и впоследствии пустить там корни. Тем не менее не помню разговоров родственников, чтобы переселенцы стремились, а тем более посещали родные места уже в межвоенное время, когда лояльное Польское государство, установившееся на западе современной Беларуси, нисколько не преследовало и не препятствовало трудовым мигрантам.

Остаётся также открытым вопрос о том, каким образом и сколько времени добиралась Анна до Ливерпуля, если уже 1 августа (здесь и далее – по новому стилю) 1914 года Германская империя объявила войну России и вторглась в Люксембург, 4 августа немцы проникли в Бельгию, 6 августа объявили войну Австро-Венгрии, а 7 августа французская армия начала наступление в Эльзасе. В Европе было очень неспокойно. На Восточном фронте война началась 2 (15) августа с захвата германскими войсками г. Калиш (Польша) и 3 (16) августа – г. Ченстохова. 4 (17) августа русская армия перешла границу, начав наступление на Восточную Пруссию [7]. Таким образом, путь по суше был полностью перерезан.

Анне Антоновне очень повезло с выбранным временем отъезда из родной деревни. Можно сказать, что она «запрыгнула в последний вагон», а точнее на последний корабль. Ещё буквально 10—20 дней, и ей уже бы не удалось уплыть из страны, притом что пассажирский лайнер «Балтик» из Англии (порты Ливерпуль и Квинстаун) выходил практически раз в месяц. Так, к примеру, следующий корабль из Ливерпуля и из Квинстауна вышел 19 сентября 1914 года [8]. Логика развития событий того времени подсказывает, что Анна, скорее всего, прибыла в Ливерпуль из латвийской Лиепаи (на тот момент город назывался Либава) по морю. Среднее время плавания от Либавы до Ливерпуля занимало в то время примерно два дня, кроме того, в Либаву приезжали иммигранты обычно за неделю, и в Ливерпуле ожидание парохода могло занять до пяти дней [9]. Таким образом, предполагаемая дата отъезда Анны из Подороска могла быть в конце июля 1914 года, то есть примерно в день объявления Австро-Венгрией войны Сербии и начала Первой мировой войны – 28 июля 1914 года, что послужило одной из причин спешного (или нет) отъезда Анны из родной деревни.

Почему именно порт Либавы, а не, например, Одессы и других городов? Дело в том, что до конца XIX века путешествие из Российской империи в Америку требовало поездки по Европе и пересадки в одном из европейских портов, самые популярные из которых были в Гамбурге и Куксхафене [10].

Однако масштабы эмиграции за океан становились всё больше, и на рубеже XIX—XX веков Россия и США были связаны прямой линией пароходного сообщения. Эмигранты и путешественники могли теперь сесть на судно в порту Либавы и доплыть до Нью-Йорка за 12—14 дней. В 1900 году Русское Восточно-Азиатское общество (РВАО) открыло регулярное пассажирское сообщение на трансатлантической «Русско-американской линии» (англ. Russian-America Line). Линию обслуживали в разное время восемь пароходов общества, в том числе и корабли из других пароходных контор, занимавшихся пересадочной перевозкой через Англию, Данию, Бельгию, Голландию, Германию [11]. Только перед войной «Северное пароходное общество» содержало линию между Санкт-Петербургом и Гуллем, а Русское общество пароходства «Рюрик» возило пассажиров из Риги в Роттердам. Кстати, последние предприятия имели своих представителей в Гродненской губернии [12].

Билет до Нью-Йорка в 1-м классе стоил 170 рублей, во 2-м – 135 рублей, в эмигрантском – 85 рублей. За ребёнка от одного года до 12 лет плата составляла 42 рубля, за грудного ребёнка – 5 рублей. Пароходы выходили из порта каждые 11 дней [13].

Тем не менее на долю немецкого общества «Гамбургско-Американская линия» (англ. Hamburg-Amerika Line) вплоть до Первой мировой войны приходилась перевозка около 75% всех переселенцев из Российской империи. И если цена билета в 3-м классе в 1912 году, например на «Титаник», была сопоставима с таковой на российские суда – 35 $ (70 рублей), то неоспоримым преимуществом являлась упрощённая процедура оформления визы непосредственно на границе в пропускных пунктах германских пароходчиков всего за 3 рубля вместо заграничного паспорта, который люди могли получить в российских портах или через агентов контор стоимостью от 25 рублей, и связанных с его подготовкой хлопот [14]. Необходимо отметить, что отец Анны – Антон Антонович Бурак – в 1909 году воспользовался вышеописанным «коридором» на российско-германской границе для того, чтобы уплыть на заработки в Соединённые Штаты из немецкого порта.

О положении эмигрантов, планировавших отправиться из Либавы в Америку, можно получить информацию из рапорта начальника III отделения Департамента общих дел МВД А. С. Путилова о его инспекционной поездке в 1911 году по Северо-Западному краю: «По прибытии в Либаву эмигранты встречаются на вокзале со служащими разных пароходных контор, которые дают эмигрантам разъяснения и отправляют их на квартиры… Эмигранты страшно суетятся и спешат беспорядочно выбрасывать из вагонов вещи, создают большой шум и беспорядок. Эмигрантские квартиры представляют собой особняки и состоят из небольших комнат, в которых находятся по 5—8 кроватей. Кровати деревянные и довольно узкие; тюфяки наполнены соломой и покрыты не всегда чистыми простынями. Здания устроены по коридорной системе, то есть двери всех комнат выходят в общий коридор. Об удобствах, конечно, говорить не приходится. Вообще квартиры содержатся довольно грязно. В видах экономии хозяева квартир сгоняют всю массу эмигрантов в одну-две комнаты, очень часто больше установленного администрацией комплекта, остальные же держат свободными. Ввиду этого в комнатах стоит тяжёлый и спёртый воздух, а люди часто заболевают» [15].