Те, кто не танцевал – категория «красная карта», – с осторожностью подходили к буфету, потом некоторые отворачивались и хватали отрешенно, вслепую бутерброды.
– Пакет в пятьдесят тысяч долларов…
Он вскричал:
– Мне надоели ваши неприятные замечания! Или вы соглашаетесь, или нет. Если предложение вас так раздражает, отойдите. Незаменимых нет…
Я сделал задний ход:
– Я согласился на «сделку», но вы не превратите меня в половичок… Кажется, я увидел его. Человек, переодетый под Фрейда, танцует с Дженнифер, не так ли? Это действительно Дженнифер?
Гарри искал взглядом.
– Да. А он – известный врач из Мюнхена… Знаменитый гинеколог, он дал жизнь большинству молодых людей, здесь присутствующих.
– Должно быть, это вызывает странное ощущение – танцевать с девушкой, которой вы перерезали пуповину…
– Не более странное, чем быть ее адвокатом со дня ее рождения. Вы танцуете немного вальс, Грегори?
– Рок. Или медленный фокстрот с девушкой, присоединившейся ко мне.
Он потирал руки.
– Наверное, оркестр скоро заиграет медленный танец.
Волна музыки направила парочку в направлении ко мне. Дженнифер подняла глаза и дала мне понять, что я существую для нее. Сигналы. Она скучает? Я улыбнулся ей. Благодаря такому сообществу между нами возникла зона взаимного притяжения. Дженнифер была соблазнительна, Мари-Софи тоже. Что меня возбуждало, так их винтажные костюмы или их богатство? Понравиться одной из этих девушек было бы реваншем за мать, корорая прислуживала в доме. «Мальчик, сиди спокойно, твоя мама работает. Ничего не трогай». Мои руки тянулись к этим девушкам.
Я повернулся к Гарри:
– Какого цвета волосы?
– Чьи волосы?
– У Дженнифер.
Гарри озадачен.
– Какого цвета?
Дженнифер деликатно вела своего кавалера; поворачиваясь, они приближались к нам.
– Шатеновые, по-моему.
Вальс кончился, музыканты сложили инструменты и вытирали лбы. Гарсон поднялся на эстраду с подносом, уставленным стаканами с фруктовым соком.
– Им жарко.
Гарри поднял руки:
– Ты заработаешь на жизнь в поте лица твоего.
Я уже не видел Дженнифер. Мари-Софи и Робин Гуд приближались к буфету.
Дирижер оркестра опустошил стакан, вернулся к микрофону, его неровное дыхание стало слышно на весь зал. Он почесал голову через парик; переодетый в костюм Моцарта, он явно страдал от этого; его кривые икры, затянутые в белые чулки, придавали ему хрупкий вид. Он прочистил горло, взял микрофон и начал песню Роя Орбисона. Тотчас и Сиси, и другие графини вернулись на танцплощадку и стали млеть в объятиях кавалеров. Дженнифер вновь появилась со своим семидесятилетним кавалером.
Гарри затопал ногами.
– Давайте, идите, момент подходящий. Обнимите девушку. Осторожна, она не дурочка. Разбирайтесь сами, иначе никаких денег.
Я открыл для себя вульгарность Гарри. Он спешил, беспокоился, весь лоск слетел. Я направился к Дженнифер, она повернулась спиной ко мне, к ней приблизился молодой человек элегантной наружности.
– Чего вы ждите? – взмолился Гарри.
Он предвосхитил меня и взял Дженнифер за руку:
– Можно вас побеспокоить, дорогуша? Наш французский друг хотел бы потанцевать с вами…
Дженнифер повернулась ко мне. Молодой человек вежливо отстранился, гинеколог отвесил поклон.
– До скорой встречи, Дженни.
Он удалился.
– Schätzchen — сказал Гарри, – вот и он… Грегори Уолстер.
Дженнифер улыбнулась.
– Очень рада поближе познакомиться… Вам нравится наш цирк?
– Он развлекает.
Дженнифер прикоснулась к обшлагу пиджака Гарри:
