* * *
…Дверь заскрипела, и Костя открыл глаза. Кажется, он задремал. Он медленно повернулся и сел.
У двери, прислонившись к косяку, стоял охранник с бутылкой в руке. Зачем он здесь? Ведь до доставки пищи ещё не скоро. Хотя какая пища! Их же должны утопить. Дихлофос приходил какой-нибудь час назад. И впять. Ах да, он же говорил, что вскоре снова придёт.
Женщина сидела в противоположном углу, поджав под себя ноги. Пройдясь по ней глазами, охранник посмотрел на Костю.
– Я думал, ты прикидываешься, а ты, оказывается, и правда не тот, за кого тебя принимали. Всамделишный Камцев у себя дома. А ты так – никто, не пришей кобыле хвост. Но для тебя это не имеет никакого значения, всё равно пойдёшь на корм рыбам. Плохо только, выкупа за тебя не будет.
«К чему эти разглагольствования? – подумал Костя. – Он же присутствовал при моём допросе и знает всё от и до. Зачем начинать всё сначала? Просто для пустой болтовни? Или для того, чтобы лишний раз напомнить о моей близкой смерти и тем самым ещё больше психически пришибить? В прошлый раз зачем-то причислил к миллиардерам, теперь это…»
Оставив его, Дихлофос повернулся к Юлии Иннокентьевне, и губы его раздвинула непристойная улыбка. Пленница отодвинулась ещё дальше в угол и попыталась натянуть юбку на колени; лицо её словно застыло.
– Ну как, славнушечка, соскучилась по настоящему мужику, а? – охранник отпил из горлышка, сделал глоток, ещё отпил и поставил бутылку на пол. – Соскучилась, вижу. Хочешь, мы с тобой сейчас развеем скуку, – он медленно, не отводя взгляда, двинулся к ней. Женщина вскочила на ноги и прижалась к стене.
– Не подходите ко мне!
– Ну-ну, пташечка, не трепыхайся, упорхнуть тебе некуда. Не трепыхайся, говорю, – пьяно рассмеявшись, охранник схватил её за руки и притянул к себе. – Как, шибко я тебе нравлюсь? Что глазёнки-то вытаращила? Или испугалась чего? Не бойся, я с бабами аккуратно обхожусь.
– Помогите! – в ужасе закричала женщина. Она попыталась вырваться из мужских объятий, – о господи!.. Помогите!
– Не кричи, глупая, некому тебе помочь. И не напрягай ручонки-то, не напрягай, отломятся ещё, а мне ты нужна в целости. Смотри-ка, царапается! Вот голова садовая, тебе же сегодня каюк будет – не всё ли равно, какой ты пойдёшь на тот свет? Для кого ты себя бережёшь?
Всё происходившее потом было настолько страшно и безобразно, что Костя не мог вспомнить без содрогания.
В один прыжок он очутился возле охранника и обхватил его сзади, пытаясь повалить. Оставив женщину, Дихлофос без видимых усилий стряхнул с себя неожиданного противника и вытащил из кобуры пистолет. Чёрное дуло заглянуло Косте в глаза и заставило отступить. Но выстрела не последовало. На широком лице вертухая появилась ироничная улыбка, рука с зажатым пистолетом пошла вверх и в сторону. Костя пригнулся, чтобы поднырнуть под неё, однако, следя за пистолетом, он упустил из виду другую руку Дихлофоса. От удара пудовым кулаком в голове сотряслось, и он распластался на полу. Спустя сколько-то секунд из зыбкой пелены сарая выступил силуэт гигантской фигуры. Костя сделал усилие, чтобы откатиться в сторону, но опять не успел. От удара ногой по рёбрам перехватило дыхание. Затем последовали удары в живот и…
Когда сознание стало возвращаться, он услышал хрипы, возбуждённое дыхание и открыл глаза. В нескольких шагах Юлия Иннокентьевна из последних сил сопротивлялась навалившемуся на неё охраннику. Костя перевернулся на живот, отхаркнул кровь, поднялся на четвереньки и потащился к боровшимся.
